– Они тут не благодаря мне горят, – усмехнулся Дэшшил. – А теперь моё обещание. Вытяни руки.
Она замерла:
– Что? Зачем?
– Ещё говорят, – тихонько произнёс он, взяв Киру за запястья и осторожно разведя её руки в стороны, – что, когда карты судьбы на теле указывали направление творчества, ребёнка вели к марнам. Чем больше бутонов к нему тянулось, тем шире была его душа, тем больших высот в искусстве он достигал.
С этими словами Дэш отступил и ободряюще улыбнулся.
– Я не…
Кира осеклась, когда первый цветок опустился ей на плечо.
– Жжётся, – округлила она глаза и нервно хохотнула. – Я тут не вспыхну?
– Не должна.
Вторая марна уселась прямиком на растопыренную ладонь.
Третья – на мгновение зависла перед лицом, будто намеревалась примоститься на носу, но вдруг подскочила и устроилась на макушке. Через минуту за золотистым сиянием самой Киры уже не было видно.
– Я, наверное, похожа на новогоднюю ёлку! – рассмеялась она.
– На что?
– Дерево. Мы его… его украшают огнями на праздник.
Голос её надломился, оборвался, и марны, словно почуяв перемены, медленно поплыли вверх, лёгкой пульсацией зазывая следом остальные бутоны.
– Наверное, они просто почувствовали магию, – грустно прошептала Кира, провожая их взглядом.
Дэш тоже задрал голову.
Радужные цветы мерцающим пологом накрыли спящую деревню. Жёлтый день наступил.
– Они почувствовали тебя.
Дэшшил собирался сказать о знающем. Честное слово, собирался. Вот прямо теперь. И пусть он умудрился испортить Кире настроение, всё же лучше так, чем привести её к дому с красной дверью и только там оглушить известием.
Но стоило взглянуть в эти блестящие непролитыми слезами глаза, как от прежних намерений не осталось ни крупицы. Дэш сам не понял, как оказался рядом, наклонился, поцеловал.
Теперь уже по-настоящему.
И в себя пришёл, только когда Кира приглушённо вскрикнула ему в губы.
Не рассчитал, стиснул её слишком сильно, причинил боль.
Собственное дыхание походило скорее на рык неприрученного аскала – хриплое, резкое.
– Прости.
Прижаться лбом ко лбу.
Сёстры, какая же она маленькая. Проще поднять, чем нависать сверху как согнутое непогодой древо.
– Всё хорошо.
«Ничего хорошего», – думал Дэш.
Потому что рядом с ней он глупел и терялся. И мечтал послать весь мир в сахтову задницу, утащить Киру в долину, запереться в доме и велеть Чешке грызть любого, кто посмеет приблизиться.
И погружённый в борьбу со своими низменными порывами, Дэшшил не придумал ничего лучше, чем в ответ на фразу:
– Ты сильный…
Выпалить:
– Мы идём к знающему.
Былое, грядущее, истинное
Кому-то злость придаёт силы и уверенности, кого-то толкает на необдуманные поступки, кого-то опустошает, иссушает до капли, а Киру собственная злость вогнала в крайне занимательное состояние ступора, которое продлилось с самого момента признания Дэшшила и до раннего утра, когда Чешка наконец открыл глаза.
Но интереснее всего, что злилась она в основном на себя.
Точнее, злилась на себя за то, что злилась на Дэша.
Сложная цепочка.
