— Видишь? — он указывает на свой безымянный палец. Там виднеется небольшой обруч светлой кожи.

Уходит несколько секунд, пока я пытаюсь понять, на что же смотрю, но затем до меня доходит, что на этом пальце обычно носят кольцо:

— Ты потерял свое кольцо?

Джексон смеется, но его дискомфорт очевиден:

— Я точно не терял его.

— Ох... — немой вопрос, я жду больше объяснений.

— Я был женат восемь лет, разведен уже одиннадцать месяцев, а этот тупой след все никак не исчезнет. Она все еще мучает меня.

— Господи, даже не думала, что такое может произойти, — отвечаю я.

Серьезно, я не думала, что кожа может так осесть, оставляя следы.

— Может, так и случилось, думаю, она была бы счастлива знать об этом.

— Могу предположить, твой брак был не самым удачным?

Теперь, когда я точно иду на свидание с этим мужчиной, рассуждаю, что нужно узнать о нем чуть больше, чем его имя.

— Это если очень преуменьшить, но да, у меня был не лучший брак.

Я нервно поправляю лямки своей сумки, оставляя их на плече:

— Так что произошло?

Может быть, она тоже изменила ему. Было бы очень милым совпадением, не правда ли?

— Она думала лишь о себе, была ленивой, эгоистичной, подлой, ей постоянно было скучно. Ей не нравилось то, что мне приходилось много работать, но при этом постоянно жаловалась на то, что у нас недостаточно денег. Она говорила, что устала готовить, но настаивала на том, чтобы сидеть дома без работы. Мало того, она почти каждую ночь не спала, проводя время за перепиской и общением со своими друзьями, пока я просто сидел рядом, ожидая хотя бы немного ее внимания после двенадцатичасовой смены. Если я пробовал проявить инициативу, она отталкивала меня. Даже не смогу сосчитать, сколько раз она просила меня поспать в комнате для гостей.

— О, Боже, это ужасно, — замечаю я, — возможно, мне известна идеальная пара для нее, если она еще свободна.

Смеюсь, потому что предполагаю, как трудно должно быть найти мужчину, способного удовлетворить ее, раз даже Джексон был недостаточно хорош. С другой стороны, он мог говорить, что угодно. Я ведь знаю его совсем немного, учитывая, что мы только недавно познакомились. Но мне кажется, что мы уже успели хорошо изучить друг друга.

— В какой-то момент она поймет, что потеряла. Не представляю, какой мужчина сможет подойти под все ее потребности и желания.

Мы подходим к боковому входу в больницу, Джексон открывает дверь, придерживая ее, чтобы я могла зайти:

— Удивительно, но она уже замужем, и это меня абсолютно не беспокоит. Я просто пожелал парню удачи во время нашей неловкой встречи в Таргете несколько месяцев назад.

— Вау. Полагаю, хорошо, что тебе хватило ума сбежать тогда.

Джексон шаркает ботинком по тонкому ковру, всматриваясь в свои ноги, затем громко вдыхает и выдает:

— Да, учитывая только то, что это она ушла от меня. Я не тот, кто бросает все на полпути, так что продолжал находить оправдания самому себе и пытался бороться за эти отношения.

Не уверена, что сказать ему в ответ, но, наверное, хорошо, что я решилась на новые отношения. Во мне жил страх, что у меня никогда этого не получится. Хотя я убеждена, что Майк еще не успокоился. Уже вижу десятки сообщений и пропущенных звонков завтра с утра, когда проснусь после еще одной ночи у мамы. Но в этот раз я не вернусь к нему. Не хочу однажды рассказывать кому-то, как мой бывший бросил меня, потому что сама не смогла найти силы оставить его.

— Ну, думаю, у нас есть что-то общее, — говорю Джексону.

Намек на улыбку появляется на его левой щеке:

— Эй, еще раз, я понимаю, что это скорее всего звучит так, будто я подслушивал, что, клянусь, совсем не так, но я услышал часть того, что ты читала своей бабушке сегодня.

— Ох, — пытаюсь представить, какую часть он мог слышать, — да, довольно тяжелая история. Рассказанное ею пока просто не укладывается в моей голове. Я поэтому вышла на улицу, хотела очистить голову, но, очевидно, бывшие всегда находят лучшее время, чтобы появиться и сделать жизнь еще сложнее.

— Это точно, — соглашается он, — могу себе представить, как тяжело должно быть читать такие слова вслух.

— Она очень детально описывала события, поэтому так легко представить все это. Что происходило, понимаешь? Она моя бабушка, и мне просто невозможно осознать, какие зверства она пережила. К тому же, я никогда до сих пор не слышала от нее никаких историй о концлагере. Это все кажется таким сюрреалистичным.

— Жизнь у нее была не сладкой, — говорит он, — к счастью, ты сегодня обрадовала ее, согласившись на свидание со мной, — он выпячивает грудь и на его лице расползается глупая улыбка, — это моя работа: спасать жизни и ходить на ужины с симпатичными внучками пациентов. Хороший способ зарабатывать на жизнь, не правда ли?

— На сколько свиданий с внучками тебя подкупали? — спрашиваю я, частично шутя, но в какой-то степени хочу знать ответ.

Уверена, что Джексон сейчас не серьезен. Не может быть так много бабушек, пользующихся своей болезнью, как предлогом, чтобы женить своих одиноких внучек.

— О, ты всего лишь вторая, не волнуйся, — говорит Джексон, подмигивая, — мне нужно идти, так что, если я невероятным образом снова не встречусь с тобой до ужина, хорошего вечера.

— Тебе тоже, — он как глоток свежего воздуха, и я никак не могу сдержать свое любопытство, пока смотрю ему вслед. Мне хочется узнать больше об этом мужчине, который кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

— «Код синий» на восьмом этаже. Доктор Бек, вызывают доктора Бека.

Момент беззаботной легкости исчезает, как только я слышу объявление системы оповещения. Имя доктора Бека и восьмой этаж сразу же вызывают панику, потому что именно там палата моей бабушки, и я знаю, что значит «Код синий». Тем не менее, мне не известно, сколько пациентов у них на восьмом этаже.

Какое-то время я осматриваюсь в поисках ближайшего лифта, найдя его, срываюсь на бег в его направлении. Отчаянно бью руками по кнопкам вызова, пока двери не открываются, затем делаю то же самое с кнопками «закрыть дверь» и «восьмой этаж» внутри. «Быстрее. Пожалуйста». Кажется, проходит вечность, пока лифт доезжает до восьмого этажа. Как только дверь открывается, я слышу писк и звуки сирены, ревущие с разных сторон. Не могу побороть тревогу от неизвестности, и от страха забываю номер бабушкиной палаты. Поэтому просто бегу в том направлении, где, по-моему, она находятся. Оббежав, наверное, весь этаж, я вижу медсестер, заходящих в палату и выходящих из нее в конце коридора. Это ее комната. Восемьсот одиннадцать. «Нет, нет, нет. Пожалуйста, пусть все будет в порядке, бабушка».

Я будто бы на беговой дорожке, или, может, коридор словно удлиняется с каждой секундой. Не могу добраться до палаты достаточно быстро, грудь наполняет чувство вины за то, что я оставила бабушку в одиночестве. «Я не должна была так волноваться об этих электронных письмах». Когда я наконец-то добегаю, вокруг бабушки уже суетятся медсестры и доктора. Это доказывает, что звуки сирены были отсюда, и ее сердце не бьется, судя по изображению на мониторе. Молюсь, что они просто отключили ее от прибора, чтобы сделать процедуры, а не потому, что больше ничего нельзя сделать.

Джексон на доли секунды смотрит на меня. Его лицо белое, а на лбу сияют капли пота под ярким светом:

— Эмма, тебе нужно выйти в комнату ожидания. Сейчас же.

— С ней все будет хорошо? — кричу я.

— Эмма, пожалуйста, иди, — настаивает он.

Я хватаюсь за грудь, когда слезы льются из глаз. Пожалуйста, Господи, не забирай ее у меня. Она нужна мне. Я просто хочу быть эгоисткой, хочу, чтобы она осталась со мной. Медленно иду в маленькую комнату ожидания, где мы сидели вчера перед тем, как узнать, что произошло. Теперь я одна и не знаю, стоит ли звонить маме и Энни прямо сейчас. Нужно подождать несколько минут, пока не узнаю, что случилось, прежде чем пугать их. Думаю, это правильно. Надеюсь, что так и есть.

Я сажусь на кресло и сгибаюсь, хватаясь за голову, пытаюсь медленно вдыхать и выдыхать. «Пожалуйста, пусть все будет хорошо».

Проходят минуты, и я все еще ничего не знаю. Чувствую себя абсолютно бесполезной и одинокой, сидя здесь, так что достаю кожаный дневник из сумки и прижимаю к груди. Это я виновата? Ей слишком тяжело вновь пережить описанное в дневнике? Не понимаю, почему бабушка так сильно хотела, чтобы я ей его читала?

Чарли. Именно из-за него я изначально искала книгу. Хотя, до сих пор ничего про него не знаю.

С каждой минутой тишины во мне растет нетерпение, и руки сами тянутся, когда я раскрываю дневник снова. Мне нужно почувствовать ее близость, ее слова.