Друзья. Столько времени евреи не имели права дружить ни с кем, кроме как со своими.
Я пошла вперед, обратно по тропинке, очередь вдоль которой только увеличивалась, но Чарли схватил меня за руку, как раз за то место, откуда мне несколько часов назад брали кровь. Я невольно вздрогнула от его хватки. Почувствовав это, он немедленно отпустил руку, а я быстро повернулась, услышав, что он произнес в конце нашей встречи:
— Мне жаль. Ты так на нее похожа, прекрасная и чистая. Мне ненавистен тот факт, что тебе придется жить без нее… здесь, в самом ужасном из всех мест на земле.
Его слова причиняли боль. Они резали, словно ножи, соскабливая верхний слой с сердца, на котором только начали зарастать свежие раны. Чарли, может, и не хотел меня ранить, но я не готова слушать извинения ни от одного из своих палачей, даже от него.
Эмма
Рука на плече приводит меня в чувство, от шока я подпрыгиваю на месте, пытаясь привести дыхание в норму:
— Разве ты не должна читать это своей бабушке? — Джексон задает вопрос, приподнимая брови.
— А ты разве должен подслушивать чужие разговоры? — мои брови так же поднимаются.
— Иногда это часть моей работы.
— Точно, — я с улыбкой, появляющейся на губах, закрываю бабушкин дневник и убираю его в сумку, затем закидываю ее на плечо. — Обычно перед «свиданием» я принимаю душ и прихорашиваюсь, — говорю я, не забывая показать кавычки в воздухе на слове «свидание».
— Эй, я же предлагал перенести, — отвечает он, забирая мою сумку с плеча. — Что ты там носишь?
Он надевает ее на свободное плечо, раз его собственный рюкзак уже свисает с другого.
— Свою жизнь.
— Видимо, тяжелая у тебя жизнь.
— Да нет, но ноутбук действительно тяжелый, — в моем ответе сквозит сарказм.
Мужчина открывает тяжелые стеклянные двери на улицу, где льет как из ведра. Я не смотрела в окно с тех пор, как пыталась выйти подышать, но тогда на небе не было ни облачка. Такая резкая смена погоды только доказывает, насколько длинным был мой день. Я, скорее всего, уже выгляжу достаточно потрепанно, так теперь еще и вымокну с ног до головы. Не лучший вид для свидания с красивым доктором.
— Подождешь здесь, а я подъеду за тобой?
Видимо, о способах передвижения я так же не подумала. Мы оба на машинах, но будет немного некомфортно добираться до ресторана по отдельности.
— Все нормально, меня не убьет небольшой дождик.
— Я настаиваю, — он передает мне сумку, — ты промокнешь.
Он выбегает под дождь, держа свой портфель над головой, пока лужи заливают края его джинсов, которые я замечаю только теперь. Я видела его в рабочей форме, но мне нравится, как выглядят на нем джинсы и кожаная куртка. У меня ускоряется пульс, и я знаю, что, если так пойдет и дальше, теперь мне уже может понадобиться кардиолог.
Я наблюдаю за Джексоном до тех пор, пока он не исчезает на парковке через дорогу. Быстро достаю телефон и переворачиваю камеру, чтобы увидеть, насколько плохо выгляжу. «Пожалуйста, пусть не будет темных кругов под глазами от поплывшей туши». На удивление, на отражении мои волосы выглядят не так уж и плохо, даже макияж почти весь на месте. «Могло быть и хуже». Наверное, раз он видел меня такой, он будет приятно удивлен, если у нас случится второе свидание — то, к которому у меня будет время подготовиться.
Темная машина подъезжает ближе и паркуется перед дверьми. Не очень разбираюсь в машинах — никогда не интересовалась, но эта машина просто сверкает, к тому же, это «Мерседес», а я никогда раньше на нем не ездила. Вероятно, сегодня день моих открытий.
Я открываю дверь, чтобы выйти, но Джексон выпрыгивает из машины с зонтом и бежит ко мне:
— Что ты делаешь? — пытаюсь перекричать гром и стук дождя.
— Я же сказал, что не хочу, чтобы ты промокла.
Он серьезно? Мужчины, которых я встречаю в жизни, так себя не ведут.
С любопытством наблюдаю, как он открывает пассажирскую дверь, и я сажусь внутрь, полностью сухая. Закрывает ее, обходит машину, складывает зонтик, бросает на заднее сиденье и садится за руль. Его светлые волосы полностью намокли и теперь торчат во все стороны, по рукавам куртки стекают капли дождя.
— Ты промок насквозь, — говорю я очевидное.
— Я высохну, — он оглядывает меня с небольшой улыбкой.
— Такой джентльмен. Ты всегда так себя ведешь? — задаю вопрос, приподнимая бровь.
Вышло немного саркастично. Не то, чтобы я собиралась так говорить, но, честно говоря, не думала, что остались еще на земле такие порядочные мужчины. К такому быстро привыкаешь.
— О чем ты?
Я кладу сумку между ног, но он забирает ее и перекладывает на заднее сиденье.
— Не знала, что еще есть мужчины, открывающие женщинам двери, готовые подобрать их посреди шторма. Мне казалось, рыцарство погибло.
Отец точно не делал такого для мамы, когда они были вместе, и ни в одних моих отношениях, что в школе, что в университете у меня не было парня, столь консервативного в своих поступках, приятных для женщин.
— Меня воспитали две женщины, наверное, в этом все дело, — отвечает он, смеясь.
— Две женщины?
Джексон смотрит через плечо и задом выезжает на проезжую часть.
— Да, отец ушел, когда мне было два года. А сестра на тринадцать лет старше меня.
