– Хорошо, встретимся на обряде завтра. И пусть сама Сияющая решит! – рыкнул Лаури.
Я была настолько оглушена их разговором, что даже не дернулась, когда чуть позже громко хлопнула дверь и Лаури вышел из дома, яростно сжимая кулаки. Замер возле дерева, в которое я насмерть вцепилась когтями, заставив меня сжаться и замереть. Потом, задрав голову, уставился в небо сияющими глазами на не менее сияющую луну, которая сегодня чуть не полнеба заняла. Посверлив нашу повелительницу несколько томительных секунд, он гневно тряхнул головой, рыкнул – и уже белоснежным огромным волком понесся в сторону темной стены леса.
Подслушивать, не хорошо, кто бы спорил, но подобная информация может избавить от ошибок. Конкретно этой со мной вряд ли бы поделились.
Си-иние глаза-а, бе-елый ме-ех, благородный защи-итник, – протянула я, мысленно иронизируя над собой. – Волчара высокомерный, вот и все.
Видимо, слишком поспешно и неосмотрительно я некоторых в герои записала. Хотя одновременно и злилась, и сочувствовала.
– Прости его, госпожа, он еще слишком молод! – донесся до меня переполненный болью голос Каури. – Не познал настоящей боли потерь. Молю тебя, пусть путь познания не заведет его в могилу. У меня больше никого не осталось, не лишай меня последнего родича…
Каури стоял на коленях посреди комнаты, освещенной лампой. Такой большой, крепкий и благородный мужчина – поникший, сгорбленный, молящий… Но не сломленный, неизменно веривший своей богине. Поистине сильный духом и физически мужчина. Достойный глава самого сильного в Дарглане клана.
Мне не хотелось, чтобы Каури узнал, что я стала свидетелем их разговора и еще больше не хотела унижать его тем, что видела в момент слабости. Повезло, что в пылу столь эмоционального и напряженного спора они не почуяли меня за окном. Раскрыв крылья, я бесшумно взлетела, лишний раз порадовавшись, что совы – самые бесшумные птицы в обоих мирах. Да совы вообще лучшие! А эта высокомерная редиска с глазами-лампочками еще пожалеет, что столь пренебрежительно думал о моем звере!
– Ежения?! Ты еще спишь? – разбудил меня недоуменно-возмущенный голос тети Алиры. – Вставай скорее, если опоздаем, никто ждать не будет!
Я с трудом приоткрыла один глаз. Выделенную мне небольшую комнатку в таверне освещала принесенная Алирой лампа. А за окном серая предрассветная хмарь: до первых солнечных лучиков еще далеко-о.
– Так еще же ночь? – буркнула я, ведь легла, наверное, лишь часа три назад, взбудораженная услышанным.
Алира с мягкой укоризной пожурила:
– Ты так на решении совета сосредоточилась, что совсем забыла о важном. Перед самым рассветом, когда Сияющая готовится отдать накопленную энергию дню, Белые проводят священные обряды. И любому можно обратиться к ней!
Я резко села, заинтригованная тетей. То, что высшие «потусторонние» сущности существуют, осознала в момент гибели на Земле. Жизнь на Хартане меня еще и утвердила в этом, и даже углубила веру в богов. Ведь их проявление замечала во многих сферах, да хотя бы в главном, основополагающем – наличии двух ипостасей и магии. Попасть на обряд, когда жрецы напрямую связываются с одним из важнейших для моего нового народа божеством, – это уникальная возможность. Ведь можно не только поблагодарить за собственный второй шанс, но и попросить о нем для Машки и Вики.
Алира хихикнула и довольная отправилась будить «остальных лентяев». Вскочив, я заметалась по комнате, делая сразу несколько дел. На самое важное – написать записку богине – я потратила большую часть времени, пытаясь сформулировать послание так, чтобы, кроме Сияющей, никто не понял, что проситель – попаданка.
Вскоре я, умытая, причесанная и одетая, заглянула в зеркало проверить как выгляжу. И замерла, отметив свои ядовито-желтые глаза. И в этот момент, отпустив суетливое напряжение, ощутила тоскливое уныние, царапавшее грудину изнутри коготками моей совушки. Мне даже не пришлось задумываться, отчего вдруг моя звериная половинка в уничижительной депрессии. И откуда растут лапы подобного состояния.
Глядя в свои сияющие глаза, чувствуя, что мы с совушкой буквально смотрим друг на друга, обняла себя за плечи и направила ей всю свою любовь, обожание и душевное тепло. Еще шепнула ей ласково:
– Ну ты чего, подруга? Из-за кого-то волосатого и бескрылого расстроилась? Главное, мы с тобой друг у друга есть. Я тебя люблю и горжусь тобой. Ты у меня – самая-самая! А Лаури еще не раз пожалеет о своих словах. Это я тебе обещаю.
Желтые глазищи на миг округлились, жутковато меняя черты моего лица на совиные и довольно вспыхнули. А нутро согрело ответным теплом любви. Улыбнувшись своему отражению, я задрала нос повыше и отправилась украшать собой этот мир.
– Собираешься со скоростью травяного слизня! – громыхнуло у меня над ухом, а следом, не дав прийти в себя от испуга, Меллик схватил меня за руку и потянул к лестнице.
А мне даже пенять ему за грубое обращение не хотелось, наоборот, я торопилась за ним. С Мелликом было легко, весело и всегда тепло. Второй брат, пусть и более дальний родич, за две недели глубоко проник в сердце. Как и все Скалистые.
Все вокруг заливал яркий лунный свет, добавляя таинственности, нереальности и какой-то призрачности. Мимо домов и деревьев, огибая шатры и телеги, десятки оборотней разных возрастов и кланов словно живые ручейки стекались к Кругу Сияющей. Мы с Мелликом и другими родичами миновали жилой квартал Первых, как называли верхушку оборотней, самых приближенных к главе клана. И вышли к священной площади.
Это ритуальное пространство поразило меня сильнее, чем вчера, когда я разглядывала его сверху. Шла-шла по утоптанной дорожке хрустя листвой и замерзшей травой, а, вынырнув из леса, буквально запнулась, уткнувшись взглядом и носками ботинок в каменную площадку, гладкую, едва ли не идеально ровную. Ближе к нам, а не в центре площади находился, грубо говоря, алтарь – белая, отполированная временем каменная глыба, испещренная рунами.
Ни один из присутствующих не посмел нарушить эту своеобразную границу между травой и камнем. Сотни оборотней тесными рядами обступили каменную площадь. Некоторые заняли места на «трибунах». Удачно вышло, что Скалистые оказались ближе всех к алтарю – самой почитаемой каждым даргланцем святыне.
Филан вывел нас с Мелликом в первый ряд. Сперва я решила, чтобы нам лучше видно было. Однако отметила, что старшие других кланов таким же образом позаботились о своей молодежи. Надо думать, чтобы больше божественной благодати детям досталось. Это вызвало невольную умильную улыбку и благодарность к дяде.
Рядом с нами стояли беловолосые совы из северного клана, их группу возглавлял тот самый «жених» из Высшего совета – господин Эльджан. И сейчас он смущал меня своим настырным «плотоядным» взглядом. Нашел время за женой и местом главы чужого клана охотиться.
С другой стороны, теснили рыжеголовые из лисьего клана Рылвана, в чьем городке Ромуле я ночевала пару недель назад по дороге в Файбсток. Эти создавали несусветный многоголосый шум и гам, похоже привыкнув в обыденной жизни перекрикивать стаи птиц, заполонивших их город. Я скользила все дальше и дальше по рядам, разглядывая все новые и новые лица. Во мне буквально бурлило от восторга и какого-то небывалого прилива сил, азарта и любопытства. Ведь вокруг сотни оборотней с самым разными ипостасями, разве смогла бы я раньше даже представить, что буду присутствовать в таком месте, в такой компании и сама при этом буду иметь зверя. Вряд ли.
– Есть хочется… – проныл рядом Меллик.
– Сынок, здесь о душе заботятся, а не о животе, – укорила его Алира.
Я вчера так толком и не поела за ужином из-за нервов, и сейчас тоже ощущала сильный голод. Ведь у меня, как и у Меллика, совсем юный, растущий зверь, который высасывает все силы из хозяина.
Неожиданно над площадью повисла тишина, все словно по команде замолчали один за другим. В группе Белых возникла суета и на каменную площадь вышли Каури и Лаури, приблизившись к алтарю. Никаких балахонов, посохов или иных атрибутов жречества я не заметила. Оба в привычных белых шерстяных куртках с синей вышивкой, темных брюках и сапогах. Оба беловолосые, крупные и крепкие. Дядя и племянник выглядели скорее воинами, кем, по сути, и были. Нести в массы божественное слово приходится клыками и когтями, а не только молитвами.
Я невольно засмотрелась на Лаури, ведь до сих пор не могла определиться как относиться к тому, что он моя истинная пара. И что значит истинная пара? Ведь деталей, нюансов и прочих сопутствующих этому жуткому, как мне сейчас казалось, понятию, никто не потрудился пояснить. Я неосознанно выпрямилась, задрала подбородок, а внутри мы с совой наоборот, сжались, словно пружина. Обе все еще не определились с тем, что испытываем к этому неоднозначному, но почему-то зацепившему мужчине и его волку.
Лаури замер, посмотрев в небо, где ярче обычного сияла его покровительница. А его дядя положил ладонь на огромную белую глыбу, выше его в два раза, и словно ушел в себя. Только по шевелению губ я поняла, что таким образом Каури активирует алтарь. Взывает к богине.
– Ох, – вырвалось не только у меня, но и из сотен глоток восхищенно-трепетное.
Сперва серебристые блики вспыхнули на волосах и руках обоих Белых. Затем каменная глыба пробудилась, по-другому я это назвать не смогла. В какой-то миг от нее в стороны разбежалась энергетическая волна, прошившая до самого донышка души. Не теплом, не холодом, а словно электричеством ударило. Хотелось проверить волосы, не встали ли они дыбом. Зато теперь понятно отчего оба жреца всегда с короткой лохматой шевелюрой.
И вот вроде никакого экшена или спецэффектов, но я каждой клеточкой ощущала странные энергетические толчки от камня, которые, даже чуть напугав, вскоре синхронизировались с моим сердечным ритмом. Или, точнее, мой синхронизировали с ритмом алтаря. Напряженно обернувшись, я заметила благостные лица сородичей, и каждый держал у груди ладонь, улыбаясь, похоже все чувствуют одно и тоже. И теперь у нас всех единый с богиней сердечный ритм.
Вдоль строя толпы с разных его сторон быстро пошли две беловолосые девушки-волчицы, они держали корзины. И в них любой желающий кидал рулончики записок. Любопытно, но записок оказалось не так и много, видимо в такие вот моменты с мелочевкой не принято обращаться. К удивлению сородичей и я кинула свою мольбу к богине, начирканную впопыхах, но от всей души.
– Есть ли желающие обратиться напрямую к Сияющей? – прогремел голос Каури.
Его глаза сейчас сияли не слабее, чем глаза Лаури.
– Есть! – раздалось громкое, а затем растолкав первые плотно сомкнутые ряды с противоположной от нас стороны, вышел молодой мужчина.
