— Прекрасно! Жду вас обоих после ужина в малой гостиной. Хочу знать сколько скотины имеется. А сейчас ступайте, займитесь делами.
Говорю и тут же теряю интерес к слугам. Поворачиваюсь к управляющему и с милой улыбкой на губах, добавляю:
— А вас, мой милый Бенедикт, я желаю увидеть уже после завтрака! И подготовьте все ваши учётные записи. Я желаю ознакомиться с ними.
Глава 25
Вернувшись в покои, обнаруживаю, что завтрак ждёт меня уже на столе. На подносе стоит обещанный кувшин с травами, лежат два кусочка чёрного хлеба, намазанных едва заметным слоем сливочного масла. Рядом с хлебом — несколько пластинок твёрдого сыра, а чуть в стороне стоит миска с кашей, ячменной.
На вид — вполне себе ничего. Да, без излишеств. Да, экономно. Но, надеюсь, это временная мера и вскоре мы начнём нормально питаться. Главное, расколоть Бенедикта. Но как?
Пока София спит, поглощаю свой завтрак. В этот раз повариха не подвела. Пусть Адель и продолжает экономить на всём, но, по крайней мере, еда стала вкусной. Сначала съедаю кашу, затем укладываю сыр поверх хлеба — получается вполне себе приличный бутерброд. Откусываю по небольшому кусочку и запиваю ароматным отваром из трав.
Вкуснооо...
Пока ем, обдумываю план, как же обхитрить Бенедикта. Нутром чую, ему есть что сказать.
— Агнесска? — зову повитуху.
Женщина в это время, по моей просьбе, освобождает комод от вещей барона. И делает она это с такой охотой, что становится сразу понятно — она, так же как я, ни капли не горюет о почившем хозяине.
— Что-то изволите, леди Катарина? — Агнесска бросает на пол очередной сюртук и поворачивается ко мне.
— Агнесска, ты же местная. Может знаешь что о Бенедикте? Кто он? Откуда приехал? Как вообще появился в замке? — Отставляю поднос в сторону и присаживаюсь на кровать. — Он так отличается от обычных слуг. Весь такой... Такой... Благородный что ли.
— Ох, госпожа. — Повитуха усаживается на сундук и устало вздыхает. — Чего не знаю, того не знаю. — Она разводит руками.
Странно... Баронство — это ведь как небольшая деревня. Здесь все всё про всех должны знать.
— Ну может слухи какие слышала? — с надеждой спрашиваю её. — Обо мне же судачили. Может и об управляющем что говорили?
Агнесска задумывается на пару минут, после осеняет себя крестом.
— Брат мой, покойный, — глухо начинает она, а я обращаюсь в слух, — он раньше в замке служил. Ну так вот, он поговаривал, что наш барон совсем умом тронулся. Взял к себе в услужение какого-то благородного, чуть ли не старого друга... А вот об управляющем он говорил, али нет, не скажу. Зря трепать не хочу. Да и попусту теперь о том говорить. Зачем вам это, госпожа? Неужто обидел чем вас Бенедикт?
— Нет, что ты! — спешу успокоить её. — Просто другой он. Не такие как вы.
Агнесска согласно кивает и вновь принимается выкидывать вещи барона. Достав из комода очередной богато расшитый камзол, она замирает. Взгляд её оценивающе скользит по наряду.
— Моя госпожа, а может не нужно выкидывать? Жалко ведь. Такое расточительство. — Она осуждающе качает головой. — Это же целое состояние, а мы его крысам на мусорку.
Понимаю, что зерно здравого смысла присутствует в её словах, но что делать со всем этим богатством не представляю.
— А что ты предлагаешь, Анесска?
— Так может на рынок снесём? Глядишь, продадим. Хоть какую-то копеечку выручим.
От её слов хочется плакать.
Представляю эту картину: я за прилавком, а на груди у меня висит табличка "Баронесса распродаёт имущество". А всё её имущество — это вещи барона.
— Нет. Не вариант. — тут же, на корню, обрубаю её идею. — Только подумай, что скажут люди? Да и откуда у крестьян деньги? Им бы кусок хлеба купить, а не роскошный камзол с барского плеча.
— И то правда. — Агнесска вздыхает и бросив сюртук в общую кучу тряпья, начинает вновь копошиться в недрах комода.
Заметив, как сильно повитуха расстроилась, решаю повременить и пока не выбрасывать одежду супруга. А вдруг и вправду сгодятся?
— Анесска, а ты не выкидывай. Вынеси из комнаты и прибери. Возможно ты права и эти вещи ещё сослужат нам хорошую службу.
Повитуха довольно фыркает и начинает с удвоенным рвением освобождать мой комод.
Я же погружась в раздумья. Хочу как можно скорее переговорить с Бенедиктом. Уверена, что брат Агнесски говорил о моём управляющем.
Когда я впервые его увидела, тоже приняла мужчину за благородного.
Но из-за чего? По какой причине он пошёл в услужение к своему старому другу? Пал в немилость короля? Разорился и остался без средств к существованию? Или ещё что-то? Что сподвигло его стать простым управляющим?
Столько вопросов, ответы на которые знает лишь Бенедикт. Но станет ли он со мной говорить? Станет ли открывать свою душу? Скорее нет, чем да.
Хорошо, что я не отпустила его. Этот мужчина, ещё та тёмная лошадка, которую, надеюсь, я смогу разгадать.
Со стороны колыбели раздаётся жалобный писк, и я тут же забываю про Бенедикта.
Моя дочка проснулась. Родная моя. Такая сладкая и судя по крику — голодная.
Беру дочь на руки и прикладываю к груди. Смотрю на неё, пытаюсь запечатлеть в памяти каждую чёрточку её крохотного лица. Мне так не хочется расставаться с ней, но я понимаю, что по-другому нельзя. В ближайшее время я буду поглощена другими заботами: отчёты, сверки, а ещё это золото.
Похоже, с дочерью мне придётся видеться только во время кормления.
