Его слова вызывают во мне волну паники. Я сбиваюсь с размеренного шага, путаюсь в подоле собственного платья и едва ли не падаю. Благо мой управляющий обладает отменной реакцией. Он вовремя подхватывает меня за локоть и не даёт мне упасть.
Чувствую себя вором, укравшим чужую жизнь. Вором, который находится на грани разоблачения.
От волнения в горле пересыхает, а сердце готово выпрыгнуть из груди.
Неужели попалась?
Да не-е-ет... Быть такого не может. Если только Бенедикту уже доводилось встречать попаданок. Но даже если и так, у него нет доказательств, что тело умершей баронессы заняла новая я.
Склоняюсь, чтобы скрыть румянец на щёках, и с преувеличенной тщательностью расправляю складки на платье. Сама в это время стараюсь взять себя в руки. Бенедикт не должен заметить на моём лице ни капли испуга. Иначе... Иначе провал.
— О чём вы, Бенедикт? — поднимаюсь и вуаля — беззаботная улыбка играет у меня на губах.
— За последние дни вы так изменились. Из запуганной серой мыши превратились в хищную рысь. Возможно слуги поверили в вашу потерю памяти, и именно этим оправдывают ваше непривычное поведение. Но я... Я — не они. Я не верю, что за несколько дней человек может так кардинально поменяться. В вас скрыто что-то другое. Что-то чуждое, но что? Я пока не в силах этого понять... Пока не в силах.
Допрыгалась? Докомандывалась? Можно было сразу понять, что такие разительные перемены в поведении баронессы не останутся незамеченными.
— Вы смеете угрожать мне Бенедикт? — добавляю в голос побольше ледяных ноток, чтобы не забывал с кем говорит. — Мне? Баронессе Осборн!? Своей госпоже?
— Ну что вы, леди Катарина. Разве я могу? Где вы и где я!
— Вот и не забывайся! — нервы всё так сдали и я, сама того не замечая, начинаю срываться на крик. — Впредь думай прежде чем говорить!
— Как прикажете, моя госпожа. — управляющий резко меняет траекторию нашего пути и останавливается возле закрытой двери. — За этой дверью находится кабинет вашего мужа. Разрешите открыть?
Киваю.
Наблюдаю за тем, как Бенедикт достаёт из кармана штанов увесистое кольцо, унизанное разнообразными дверными ключами. Дожидаюсь, пока он откроет дверь, затем выставляю руку вперёд и холодно произношу:
— Дайте мне ключ.
Мужчина послушно снимает с кольца один из ключей и кладёт мне его на ладонь.
— А сейчас уходите. Я хочу остаться одна. Если понадобитесь, я позову вас.
— Да, госпожа. — Бенедикт не противится, а берёт и просто уходит.
Взглядом провожаю мужчину.
В голове набатом звучит "Он практически догадался. Нужно как можно быстрее избавиться от него".
Решаю, что пара дней ничего не решат, а уж после я без сожаления распрощаюсь с этим Шерлоком Холмсом.
Ну а сейчас пора разобраться, что же скрывал от меня муженек. Я намеренно отослала от себя Бенедикта. Хочу остаться наедине. Это нужно мне для того, чтобы как следует обыскать кабинет барона.
Возможно, именно в этом месте скрыто моё спасение...
Глава 27
Толкаю дверь от себя и вхожу в кабинет.
Солнечный свет бьёт по глазам, заставляет прищуриться.
Часто моргая от непривычно яркого света, начинаю осматриваться.
Кабинет небольшой, но уютный. Два панорамных окна в пол пропускают через себя много дневного света, что так непривычно для вечного сумрака замка.
Напротив окон стоит массивный лакированный стол на двух тумбах; столешница его покрыта зелёным сукном. За столом — старинное кресло — трон.
Стол украшают две большие свечи и лежат несколько книг. На краю громоздится стопка бумаг, а рядом с ней чернильница с гусиным пером.
Мебели в кабинете немного — узкий шкаф с книгами, комод с полками, на которых в хаотичном порядке расставлена различная утварь, а также неизменная атрибутика этого времени — пара огромных сундуков возле стены. Как по мне, так на этих громадинах можно рассадить кучу гостей, что, скорее всего, барон и делал, ведь табуретов или на худой конец лавок я здесь не увидела. На этом всё. Ничего вычурного или изысканного не наблюдалось.
Даже стены в кабинете были без гобеленов, что говорило лишь об одном — барон экономил не только на окружающих, но и на себе в том числе.
Несмотря на скудность вещей и нехватку мебели, я чувствовала себя здесь комфортно.
Единственное, что смущало меня — это запах. Вонь табака не давала нормально дышать, забивала ноздри и вызывала у меня неконтролируемый чих.
Устремляюсь к окну и поспешно открываю его.
Слабый поток воздуха ударяет в лицо, бодрит и наполняет лёгкие свежестью.
Сейчас уже день, воздух успел прогреться, а значит можно позволить себе такую малость, как оставить окно открытым.
Присаживаюсь за стол и обвожу кабинет задумчивым взглядом.
— Ну и где же ты, мой горячо любимый супруг, заныкал свои сбережения? — спрашиваю вслух, словно действительно ожидаю услышать ответ.
