И я не стала томить их. Заняв место на небольшом пуфике в центре залы, начала свой рассказ.
Я решила завладеть их сердечками с помощью сказок. Я была уверена, что до этого дня им никто и никогда их не рассказывал. И не потому, что в это время не было сказок, а потому, что крестьянам было не до красивых историй. Местные трудились, не покладая рук, а возвращаясь домой замертво падали от усталости. Какие уж тут сказки. Им бы детей прокормить.
А я, выросшая с бабушкой да ещё и в мире, где на первом месте образование, знала их тысячи.
Ещё не рассказав даже половины волшебной истории, я поняла: мой замысел удался.
Лица крестьянских детей светились восторгом. Они завороженно наблюдали за мной, ловили каждое слово, внимали мне и восторженно зажимали ладошками рот.
После мы перешли к угощениям. Опустошив свои тарелки с печеньем и выпив вар, малышня разбежалась. Но вечером следующего дня мы вновь все были в сборе. Только в этот раз помимо детей пришли и их мамы. И если сначала они нерешительно топтались в проходе, то к концу вечера уже сидели рядом с детьми.
Закончив рассказывать очередную сказку, я предложила им всем остаться и выпить по кружечке вара. Женщины переглянулись и согласно кивнули. В этот момент я ликовала. Я смогла. У меня получилось.
И теперь каждый вечер мы все собирались в малой гостиной, где сначала я развлекала детей, затем мы пили вкусный отвар со вкусняшками, а уж после, когда детей отводили ко сну, обсуждали насущные проблемы и распределяли обязанности на завтрашний день.
В какой-то момент к нашим посиделкам присоединился и Бенедикт.
— Откуда тебе знакомы эти истории? — как-то спросил меня он.
— Я их просто выдумываю. Все это игры моей фантазии... — загадочно протянула я.
И отныне долгие зимние вечера перестали меня тяготить.
Днём мы все занимались делами, а вечерами собирались в малой гостинной.
Мне удалось добиться почти невозможного — я стала своей среди местных. Крестьянки больше не страшились меня, а, наоборот, делились проблемами, хвалились детьми...
***
Время неумолимо бежало вперёд, с каждым прошедшим днём приближая весну.
И всё вроде бы было у нас хорошо, за одним "но" — мы так и не получили ответного письма от короля.
Минуло несколько месяцев с того самого дня, как мы отправили прошение королю, но в ответ — тишина.
Честно признаться я уже и не надеялась, что монарх удостоит меня ответом. Но всё же надеялась.
Однажды, спускаясь по лестнице, я увидела Бенедикта, в руках он держал пергаментный лист и, задумчиво хмурясь, что-то читал. Он был настолько погружён в себя, что даже не заметил меня.
Подойдя ближе, я увидела то, что заставило моё сердце сделать судорожный кульбит и рухнуть куда-то вниз.
С обратной стороны письма был оттиск королевской печати.
Глава 50
Неужели это то, чего я так долго ждала?
Стремительно подхожу к Бенедикту и бесцеремонно вырываю из его рук письмо.
С жадностью вчитываюсь в каждую строку и в какой-то момент понимаю, что это послание не предназначено мне.
Оно Бенедикта.
Стыдливо краснею, опускаю взгляд в пол и возвращаю письмо.
— Прости... — едва слышно произношу. — Я увидела печать короля и подумала, что он прислал ответ на прошение...
В этот момент замолкаю, так как до меня доходит смысл прочитанных строк. Вскидываю изумлённый взгляд на мужчину и отступаю назад.
— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — От напряжения мой голос дрожит. — Ты — Бенедикт Галдберт, бывший барон этих земель?
Лицо Бенедикта мрачнеет на глазах, а глаза заполняются болью, словно я всковырнула старую, едва зажившую рану.
Делаю шаг к нему и беру его за руку.
— Прошу тебя... — ловлю его взгляд и с мольбой добавляю. — Расскажи мне... расскажи всё.
Бенедикт горько ухмыляется, затем надреснуто произносит:
— Ты права, кажется, нам пора многое обсудить. Пройдём в кабинет?
Киваю.
За то время, что мы шли до кабинета, Бенедикт больше не произнёс ни слова. И, несмотря на рой вопросов в моей голове, я тоже молчала. Я понимала, ему нужно время, чтобы собраться с мыслями, поэтому не торопила его.
В кабинете Бенедикт налил себе в кубок игристого, затем взял меня за руку и подвёл к камину.
— Здесь нам будет удобно. — он указал на шкуру медведя и сел на неё, потянув меня за собой.
