Голова слегка кружится, но и я не спешу, даю телу привыкнуть. И только после того, как головокружение отступает, встаю и делаю пробный шаг.
Ноги, отвыкшие от ходьбы, подгибаются и шатают во все стороны мое слабое тело.
Но я не собираюсь сдаваться и вновь ложиться в кровать.
Вцепляюсь в спинку кресла, делаю ещё один шаг... Затем второй... Третий...
Ощущаю себя ребёнком, который заново учится ходить.
Но это так здорово! Я наконец-то чувствую всё своё тело, а не лежу увальнем на кровати.
Вскоре шаги мои становятся всё увереннее и увереннее. И когда в комнату возвращается повитуха, я уже не вышагиваю вокруг кресла, а свободно перемещаюсь по комнате.
Глава 49
Вернувшись в комнату и увидев, что меня нет в постели, Агнесска разохалась, распричиталась и попросила, нет, даже потребовала, чтобы я немедленно вернулась в постель.
На что я лишь отмахнулась и заявила, что со мной всё в порядке. Повитуха недовольно покачала головой, поцокала языком, но сдалась и перестала делать попытки уложить меня обратно в кровать.
Но стоило Бенедикту войти, как она бросилась к нему с жалобами на непослушную меня. Мужчина смерил меня тяжёлым взглядом, но промолчал. Он знал, раз я так решила, то смысла переубеждать меня нет. Он лишь попросил, чтобы я была осторожна и не спешила геройствовать.
Я пообещала ему и честно выполнила своё обещание. Ещё несколько дней я ходила только по комнате, давая ногам окрепнуть, а телу — привыкнуть. Но вскоре это бессмысленное хождение из угла в угол наскучило мне, и я решила спуститься вниз. Я хотела познакомиться с новоприбывшими в замок людьми, установить, так сказать, с ними контакт. Но какого же было моё огорчение, когда при моём приближении женщины пугливо склонялись в поклоне, робко шептали слова почтения и поспешно сбегали. А некоторые и вовсе шарахались, как от огня...
Потерпев не одну неудачу, я поняла, что общаться-то со мной никто и не хочет. Они были готовы прислуживать, выполнять работу по замку, исполнять любой твой каприз, но поговорить о жизни, обсудить здоровье детей — об этом не могло быть и речи.
Вот и получается, что народу-то в замке много, а по сути — нет никого. Мне катастрофически не хватало того, с кем можно поболтать за чашечкой вара. Да, у меня был Бенедикт. С ним можно было поговорить практически обо всём, но всё-таки он — мужчина.
Отчаявшись найти общий язык с местными женщинами и устав бесцельно слоняться по многолюдному, но в то же время пустынному замку, я направилась к себе в кабинет. Там я надеялась скоротать своё одиночество в компании кипы бумаг, ведь прошений и жалоб всегда было в достатке.
Отперев дверь ключом, я, уверенная, что там никого нет, вхожу в кабинет. Но стоит мне переступить порог, как взгляд тут же выхватывает то, чего здесь в априори быть не могло. На полу возле камина расположилось что-то иссиня-чёрного цвета, мохнатое, с огромной головой, длинными клыками и большущими лапами.
Завизжав, выскакиваю из кабинета, захлопываю дверь за собой и поспешно закрываю её на ключ. Прижимаюсь спиной к двери и пытаюсь понять, что же за животное находится в моём кабинете. И как вообще оно попало туда?
В этот момент в коридор вбегают не меньше пяти мужчин, несколько женщин, а позади них Бенедикт.
Увидев меня живую, здоровую и главное — одну, они растерянно замирают.
Бенедикт огибает толпу и поспешно подходит ко мне.
— Что случилось, Катарина? — обеспокоенно спрашивает он. — Почему ты кричала?
— Там... — замолкаю, так как не знаю, как объяснить увиденное.
— Что там? — Бенедикт иронично выгибает бровь.
— Зверь. — едва слышно добавляю и протягиваю ему ключи. — Сам посмотри.
Мужчина забирает из моих пальцев ключи, открывает дверь и скрывается внутри помещения.
Во мне же взыгрывает инстинкт самосохранения, и я остаюсь стоять в коридоре.
"Пусть Бенедикт сам разбирается с этой тварью." — думаю, пятясь назад.
И только оказавшись за спинами слуг, чувствую себя в относительной безопасности. И после непродолжительных сомнений решаю остаться там.
Замираю и вся обращаюсь вслух. Жду, что из кабинета раздастся шум, звериный рык, человеческий вопль, звуки борьбы или ещё что-то, но, вопреки моим ожиданиям, вокруг полная тишина.
Кажется, что даже слуги не дышат.
Надеюсь, Бенедикт ещё жив...
Проходит не меньше минуты, прежде чем Бенедикт возвращается. Его глаза блестят, а губы дрожат от едва сдерживаемого смеха.
Мужчина пальцем манит меня к себе.
Сумасшедший! Не пойду я туда.
Качаю головой и пытаюсь затеряться среди крестьян, но куда там... От Бенедикта не спрятаться.
Он подходит, берёт меня за руку и говорит:
— Пойдёмте, госпожа. Уверяю вас, вам нечего бояться.
Поднимаю глаза на Бенедикта, он подозрительно спокоен и даже слегка улыбается.
Неужто мне показалось? Нет. Я точно видела звериную морду. А этот оскал? Такое не может привидеться...
Идти туда страшно, но и трусишкой выглядеть не хочу. К тому же за спиной толпа слуг... Какой пример я им подаю? Беру себя в руки и ступаю за Бенедиктом.
