— Видите как вы плохо влияете на людей, — заметила княгиня.
— В точности как и вы, — бросила Марьяна, а затем обратилась к обеспокоенной Ольге, которая не смела вмешиваться. — Извините за мою несдержанность Ольга Николаевна, но думаю мне уже пара.
Марьяна поспешила попрощаться с Корсаковыми, чтобы быстрее уйти. Казалось она задыхается здесь, люди действовали на неё угнетающе, обстановка её душила, хотелось спрятаться ото всех.
— Марьяна Васильевна, — догнала её Королёва. — Постойте. Что происходит между вами и Сарасовыми? Я заметила некое напряжение, да сей разговор…
— Ольга Николаевна, право я ничего не имею против них, но видимо они считают иначе, — сбивчиво объяснила Мари.
— Я не понимаю, — закачала та головой.
— Позвольте мне уйти, — произнесла та беспокойным тоном. — Я думаю что в скорости вы поймёте.
— Позвольте хотя бы проводить вас, — настаивала та.
— Не нужно, я нуждаюсь в провожатых, — сказала она. — Всего наилучшего. И заранее доброй ночи.
На ходу она наскоро попрощалась с хозяевами и извинилась за свою скоротечность, зная что не принято уходить раньше времени. После Марьяна поспешила на улицу, понимая что все эти приёмы не для неё и на них она точно рыба выброшенная на берег. Всё для неё чуждо и с каждым шагом она все сильнее думала о том, смог ли Карл Филиппович добраться до Протасовки и найти письмо, а от его содержимого ноги подкашивались. Она почувствовала облегчение только тогда, когда опустилась на бархатное сиденье кареты и выдохнула, оставляя позади продолжение праздника, который обещал греметь до утра.
Марьяна появилась дома глубокой ночью, она хотела как можно скорее добраться, поэтому напряжённо думала всю дорогу, мысленно подгоняла тройку лошадей. Она направилась в кабинет, загодя зная, что Карл Филиппович не сомкнет глаз, не отчитавшись по последним событиям.
Он сидел у открытого окна и по-хозяйски курил трубку, окутанный сизым дымом, смотрел на ночное небо. Едва увидев в дверях Мари, он поднялся и отложил свое занятие, зная что сейчас самое важное — письмо, которое от должен был забрать из Протасовки.
— Марьяна Васильевна, наконец-то, — начал он. — Как всё прошло? Я уж беспокоиться начал.
— Все нормально, Карл Филиппович, не могла уйти раньше, того требуют правила, — сказала она вопросительно на него взглянув.
— Я смог, — он взял письмо со стола и протянул растерянной и удивлённой Марьяне. — Было не просто. Меня заметил лакей со служанкой, пришлось отбиваться как можно.
— Ах, Карл Филиппович, вы просто чудо, — обронила она, несмело взяв конверт в руки. — Не знаю что бы я без вас делала.
Она некоторое время смотрела на запечатанный конверт не решаясь открыть его. Казалось там за тонкой бумагой, потемневшей от времени, решается её участь и Мари тяжело дышала, руки охватила тяжесть, точно к письму привязали гирю. Она посмотрела на управляющего в ожидании её действий и его взгляд был решителен и строг, он придал ей сил и отступать было нельзя. Глубоко вздохнув, Мари дрожащими руками принялась ломать печать, ей чудилось прошло слишком много времени, пока она осторожно, опасаясь порвать хрупкую от времени бумагу, освободила письмо от конверта.
Когда в руках оказалось письмо Мари подошла ближе к канделябрам дабы буквы были не чёткими. Глаза пробежались по строкам, в них она узнала подчерк крестной, от чего сердце стучало к каждой части тело.
«Мари, — писала княгиня, — если ты читаешь это письмо, стало меня уже нет в живых. Как часто я пыталась напомнить о твоём появлении у меня, хотела чтобы ты узнала о своё происхождении. Я тебя понимаю и всегда поддерживала твоё решение — не знать свои корни. Я не могла уйти не рассказав то что знаю, не могла бы найти покою, ведь ты имеешь право, а ежели не захочешь, то это твой выбор. Я же в свою очередь не знаю кем были твои родители, но однажды вечером тебя мне принесла одна женщина, с просьбой купить младенца. Не думая и минуты я отдала ей ассигнации и она исчезла. После я видела её несколько раз, мы немного разговаривали, она всегда спрашивала о тебе, а я отвечала. Найди её она все знает, все расскажет. Живет она в Лесном, имя её Аглая, там все её знают, по гадание к ней приходят. Заранее прости, что так мало знаю и о большем мне не хотелось знать. Твоя крёстная.»
Дочитав до конца у Мари покатились слезы, всхлипывая она читала вновь и вновь, точно незримое присутствие Анны Степановны окружили её, точно её ласковые руки гладила по голове и плечам. Точно по ней ударили в сердце и стало больно и одиноко, она многое отдала за один день с доброй крестной, которая всегда была рядом, защищала, оберегала и любила.
— Марьяна Васильевна, — подскочил к ней управляющий, — присядьте. Что в письме? Он усадил растроганную девушку в кресло и быстро налил в бокал воды.
— Выпейте, — протянул он и сел рядом, дабы во всем быть подмогой, смотрел с тревогой и сочувствием.
— Аглая, — вымолвила Мари. — Та самая, что отдала мне кулон в виде птице. Понимаете? Она продала меня крестной, она все знает. К ней надобно.
— Стало быть её нужно искать? — Задумался он.
— Я знаю где она живет, я была в ее доме, когда помогла ей однажды, — вытирая слезы произнесла она.
— Вам надобно поспать, — заявил он. — А с рассветом поедем к ней и тогда всё выяснится.
— Вы правы, — кивнула она.
— Я провожу вас, — вызвался тот.
Проводив Мари до двери спальни, он любезны поцеловал ей руку и пожелал добрых снов. Марьяна же положив голову на подушку, никак не могла уснуть, ей слышался голос Анны Степановны, её улыбка мелькала в глазах, а затем она думала о Аглае, опасаясь как бы та по истечению стольких лет не уехала или того хуже не ушла из жизни.
Едва открыв глаз после пары часов беспокойного сна, Мари потянула за шнурок сонетки и перед ней появилась камеристка. Нарядившись в простое батистовое платье и уложив волосы в пучок, она спустилась вниз, приготовившись к непростому дню.
Через час они с Карлом Филипповичем уже направлялись в Лесное, где жила Аглая. Нервно отмахивая веером, Марьяна вздыхала, хотелось чтобы это безумие скорее закончилось. Вскоре показалась деревня и остановились напротив того самого дома. Мари в сопровождении управляющего подошли к двери и принялись стучать. Как они не старалась никто им не ответил, не открыл, вокруг лишь щебетали птицы, да кричали грачи.
— Видимо нет её, — озвучив немец вздохнув.
— Уж не переехала ли она? — С сочувствием спросила Мари.
— Как знать, — развёл тот руками. — Надобно вернуться через время и посмотреть ещё раз.
— Вы правы, — вздохнула она, — поедемте, здесь уже нечего не поделать.
Они направились обратно, а Мари думала, что может оно и к лучшему — нет Аглае, нет и того отчего она бежит. Стало быть все к лучшему, теперь стоит только довериться судьбе и жить своей жизнью. Когда она появились в вестибюле, то служанка сообщила, что в её ожидает князь Королёв, что стало неприятной новостью.
— Быть не может, — недовольно вздохнула она, не в силах сейчас принимать гостей, тем паче Алексея.
— Хотите я сам поговорю с ним, — заявил решительно Карл, — отобью охоту навязываться.
— Не нужно, — остановила она, — я сама.
Она направилась в гостиную, где за чаем её ждал князь. Едва увидев Мари он расплылся в довольной улыбке, подскочив с места и поклонился головой в знак приветствия.
