— Нет, дерьмо, так не выйдет... — я опустилась на колени и жестом показала ему, чтобы он оставался сидеть по центру кровати. — Я должна расположиться по-другому, иначе ничего не получится. — Я нервничала. Внезапно я ощутила нервное покалывание в животе, но постаралась не обращать на это внимание. Ах, ну конечно, уже вторая половина дня, а я до сих пор ничего не ела. — И нам надо выкроить время, чтобы поесть. У меня живот сводит от голода, — сказала я, усаживаясь между его ног.
— Что ты делаешь? — спросил Генри, который внезапно занервничал еще больше.
— Чтобы научиться, я должна сидеть так, будто крашу свои ногти. — Я чувствовала его грудь своей спиной. Взяв его руку, я положила её к себе на колено, которое было накрыто салфеткой. Я приподняла своё колено, и моё положение оказалось достаточно удобным для того, чтобы накрасить ногти.
— И... что теперь? — спросил Генри.
— Просто сиди спокойно. — Сейчас я должна сконцентрироваться. Открыв лак, я решила начать с большого пальца. — Лак матовый, светло-зелёного цвета. Сейчас этот цвет очень модный. — Я провела кисточкой по ногтю его большого пальца.
— Супер. Этот цвет очень красиво смотрится на моих ногтях... — пробормотал Генри с меньшей иронией.
— Всё хорошо? — спросила я его, так как почувствовала, что его тело дрогнуло.
— Да. Почему ты спрашиваешь? — он наклонился чуть вперёд и посмотрел через моё плечо.
"Я только предположила..." — подумала я и сконцентрировалась на его ногтях. Остальные ногти на руке я покрасила быстрее, но результат оставлял желать лучшего.
— Выглядит так кла-а-ассно... — сказал он, поднося руку ближе к себе, чтобы лучше рассмотреть. При этом он обернул рукой мою шею.
— Ну, я должна еще потренироваться. Дай мне свою вторую руку. Лак для ногтей быстро высыхает. Он быстросохнущий. — Я схватила вторую руку Генри и положила её на своё колено, на которое я уже успела положить новую салфетку.
— Вырвите мне глаза! — Генри потёр пальцем свои накрашенные ногти. — На самом деле... выглядит как клей-момент. — Кажется, Генри был удивлён. Он снова наклонился вперед и через моё плечо начал наблюдать, как я рисую лаком.
— Ты сидишь неправильно... — недовольно пробормотал он.
— Прости? — внезапно Генри обвил своей рукой мой живот и притянул меня ближе к себе. Он положил голову на моё плечо, подхватил не накрашенной рукой мою ногу под коленом и поднял её вверх.
— Сядь прямо, иначе испортишь себе спину, — сказал он очень спокойно, что было для него редкостью. В основном он поступал так рассудительно, так... так совершенно по-иному только когда играл на своей гитаре или писал текст песни. Часто он просто дурачился, злил меня или погружался в свои мысли.
"Как обходительно с твоей стороны", — подумала я и снова взяла его руку. Я продолжила красить его ногти, а Генри, по-прежнему не убирал руку с моего живота. Это очень волновало меня. Я практически лежала на нём и чувствовала его тепло, а также его дыхание на своей коже. Это заставляло нервничать меня ещё больше. Почему рядом с Генри я чувствовала себя так неуверенно? Теперь даже моя рука начала дрожать. Это было уже слишком. Его внезапная близость. Его манера и то, как он прикасался ко мне. Его голос, который звучал по-другому.
— Всё хорошо? — внезапно спросил он. Я испугалась и заметила, что застыла на одном движении.
— Ах, да, я просто задумалась, — сказала я, пробуя сесть по-другому. Я хотела посмотреть, как бы в этом случае Генри попытался удержать меня. Но он с лёгкостью усадил меня обратно так, что я снова оказалась прижатой спиной к его груди. О, Боже, что происходит? Он никогда не позволял себе такого. Что это было? Почему я вообще здесь сижу, а не тренируюсь на своих ногтях? Если я хочу красить свои ногти, то я должна была тренироваться на своих пальцах... Как мне вообще пришла эта идея потренироваться на ногтях Генри? — Я думаю, достаточно. Сейчас принесу тебе жидкость для снятия лака, — сказала я и выскользнула из объятий. Генри отпустил меня сразу же, боковым зрением я увидела, как он скептически осматривает свою накрашенную руку.
— Итак, в одном я уверен точно. В том, что ужасно, когда у мужчины накрашены ногти. Это смотрится просто смешно. — Генри, кажется, снова был самим собой. Или он оставался таким всё это время, а я навоображала себе не пойми что? Я довольно долго смотрела на него, пока он сам не посмотрел на меня вопросительно.
— Даниэль из параллельного класса красит ногти. Только после школы, разумеется. Он подводит чёрным цветом глаза и носит кожаные браслеты. Это выглядит очень эффектно.
Даниэль был милым в своей необычной манере. Он был не таким, как Генри или Кристиан. Даниэль был неприступным типом, который читал на переменах и ни с кем не разговаривал. Но это было уже кое-что. Кристиан был классным. Популярный, аккуратно одетый, из хорошей семьи. Он играл в футбол и имел невероятно милую улыбку. Я вздохнула, когда подумала о том, что этот невероятный красивый парень появится сегодня вечером на моем дне рождения. Ах, да. И там будет Генри. Мой лучший друг. Парень-сосед (прим. — Парень-друг, с которым уютно). Весёлый шутник. Он скорее парень-скейтер, хотя и играет с парнями в баскетбол, но также часто зависает в парке. Иногда он носил бейсболки, и часто его брюки висели на бёдрах так низко, что из-под них выглядывали боксеры. Я доверяла ему целиком и полностью. Но, тем не менее, именно сейчас он заставлял меня нервничать. На какое-то мгновение я вспомнила, что когда-то была влюблена в него. Если бы это произошло пару лет назад, я бы сейчас так и осталась сидеть в его объятиях, а не вскочила искать жидкость для снятия лака. Тогда, три года назад, я не упускала ни единой возможности приблизиться к нему или коснуться его.
— Нашла! — закричала я и снова села рядом с ним.
— Какое счастье! — Генри засмеялся и отлил немного жидкости на новую салфетку.
Наблюдая за ним, я снова почувствовала нервное покалывание в животе. У меня болел живот? Я заболеваю? Или голодна? Не могли же проснуться старые чувства! Генри не хотел отношений со мной. Я просто слишком много думала над его поведением. Мы лучшие друзья и должны остаться ими. Мне необходимо, чтобы Генри был рядом... и я никак не могу разрушить нашу дружбу потому, что думаю, что влюблена в него. Нет, это не так. Этого просто не может быть!
— Мы должны что-нибудь поесть. Эми и Луиза должны прийти к пяти, но до этого я умру от голода. Ты хочешь что-нибудь съесть? — спросила я Генри. Конечно же, это болел желудок. Если я что-нибудь съем, покалывание сразу же исчезнет.
— М-м-м... Пиццу или макароны? Мороженое? Держу пари, что твоя мама что-то оставила в холодильнике. — Генри понюхал чистые ногти и поморщился.
— Сейчас ты должен их аккуратно помыть с мылом... — смеясь, я встала. — Мама приготовила шоколадный торт и ореховый кекс, они в холодильнике. Но я притронусь к ним ровно в полночь. И уж тогда съем их до последней крошки! — с широкой улыбкой говорила я о своих намерениях.
Генри встал и пошёл в ванную. Я слышала только то, как он открыл кран. На кухне я открыла холодильник, который был забит до отвала. И я любила большую часть продуктов из того, что там находилось! Салат, овощи, мясо, остатки ужина... моя мама покупала так много всего, что в холодильнике всегда что-то было.
— О, очень хорошо! — я вытащила несколько пластиковых контейнеров с вчерашним ужином, который мама аккуратно упаковала отдельно.
— Ага, консервы? — спросил Генри, внезапно появляясь рядом со мной.
— Вчерашний ужин. Стейк с жареной картошкой и салатом. — Я открыла банки и сунула их Генри под нос. — Нужно только подогреть. Ты любишь стейк? — Генри жадно уставился на содержимое контейнеров и улыбнулся.
— Конечно! Я сейчас подогрею, — сказал он, подходя к плите, и взял сковородку с маслом.
— Ты моё спасение! — я поставила открытые контейнеры рядом с плитой, а сама пошла к барному стулу и стала наблюдать, как Генри готовит.
— Точно, если подогревом еды займёшься ты, то от них останутся только угольки, и в нашу дверь постучатся пожарные. — Генри засмеялся, и умело уклонился от кухонного полотенца, которым я замахнулась на него.
— Это было только один раз! Один! — это произошло несколько лет назад, когда я сама хотела приготовить.
Мне было десять лет, и тогда я захотела сама приготовить макароны. Я только ненадолго поднялась в свою комнату, когда варились макароны, и не заметила, как вода из кастрюли выкипела. Макароны начали подгорать, и вспыхнуло пламя, полотенце, висящее рядом с плитой, мгновенно загорелось. За короткий промежуток времени небольшую часть кухни охватил огонь. Мои родители были в гостях у соседей, а Генри был у меня.
— Это был настоящий хаос, — прошептала я. Родители примчались вместе с соседями. Генри позвал их, потому что у нас на кухне не было огнетушителя. — Без тебя, пожалуй, наш дом сгорел бы, — робко сказала я.
— Ты не думаешь, что без пожарных? Они потушили кухню.
— Меня посадили под домашний арест на четыре недели. Это было ужасно. И я должна была каждые выходные звонить пожарным, чтобы они объясняли мне, как не подпалить случайно кухню ещё раз. — Я подперла голову руками и засмеялась. — Мама плакала, потому что волновалась за меня. — Воспоминания об этом немного расстроили меня, потому что до сих пор всё это стояло у меня перед глазами. Грустно улыбаясь, я подняла голову и посмотрела на Генри, который подошёл ко мне. Он несильно ударил меня в плечо.
— И именно поэтому я больше не спущу с тебя глаз. Кто знает, что ты подожжёшь в следующий раз. Я буду следить сегодня, когда мы будем зажигать свечи. — Он ухмыльнулся и снова мягко ударил меня.
