Я не видела этого, потому что не хотела видеть — мой брат вообще никогда не любил меня.
Любовь — это действие.
Любовь — это доверие.
Это не слова... потому что слова могут быть ложью.
Мой брат не любит меня.
После всего, что я для него сделала, после всех тех случаев, когда я ставила его на первое место…
Он все еще не любит меня.
Правда чертовски ранит.
Я чувствую это сейчас, боль от этой правды накатывает на меня, как цунами — холодная, черная и сокрушительная.
Я позволяю ей обрушиваться на меня, снова, и снова, и снова, не борясь с ней, не тоня в ней... просто ожидая, пока она уляжется.
Потому что я, наконец, поняла…
Правда ранит, но не навредит тебе.
Именно ложь ранит и разрушает.
Рука Джуда слегка шевелится в кармане.
— Я рассчитывал, что ты еще немного побудешь в неведении, — говорит он. — По крайней мере, пока не закончатся ремонтные работы. Но ты сделала для меня достаточно, чтобы заработать немного денег, держу пари — видит бог, я не потрачу их впустую на колледж.
— Значит, я тебе больше не нужна.
— Думаю, нет, — говорит Джуд, достает из кармана пистолет и направляет его мне в лицо.
Глава 35
Дейн
Около часа ночи вода начинает растекаться по подъезду Блэклифа. Я наблюдаю на экране своего телефона, как босоногая фигура Реми торопливо спускается по лестнице, сворачивает в столовую, а затем появляется снова через несколько минут, шлепая по мелководному озеру в направлении кухни.
Я уже встаю и натягиваю туфли, когда вижу нечто, от чего у меня кровь стынет в жилах: вторая фигура, появляющаяся из темного входа в бальный зал.
По светлым волосам и пижаме я понимаю, что это Джуд, но по тому, как он следует за Реми, я понимаю, что это не значит, что она в безопасности. Ни капельки.
Я никогда не доверял этому подлому ублюдку.
Не с того момента, как я увидел, как он смотрел на Реми, когда она стояла к нему спиной. Как будто у него было два совершенно разных набора выражений — улыбки, когда она смотрела, и улыбки, когда ее не было.
Конечно, Реми не услышала бы ни слова против него.
Вот почему я никогда ничего не говорил, даже когда подозревал, кто именно был той — мышкой, бегающей по клавишам пианино.
Но теперь у меня появилось очень нехорошее предчувствие, что на карту может быть поставлено нечто большее, чем разозленная подружка или брат, устраивающий розыгрыши. Потому что в последний раз, когда я видел Гидеона, я указал ему в направлении Блэклифа.
И если он никогда не разговаривал с Реми…
Я предполагаю, это потому, что Джуд открыл дверь.
Я хватаю свое пальто и ключи от машины, а затем колеблюсь, бросая взгляд на черную докторскую сумку у двери.
Просовывая руку внутрь, я тоже беру свой скальпель.
* * *
В Блэклифе темно и тихо, в доме не горит свет. Я все равно вбегаю через кухонную дверь, зову Реми. Когда тяжелая тишина убеждает меня, что внутри никого нет, я выбегаю обратно на улицу, в сад, полный тыкв.
Ступени черного хода покрыты коркой грязи. Я иду по грязи к двум глубоким бороздкам, пересекающим сад и ведущим в лес…
Я думаю о яме, которую нашел в лесу, и мое сердце перестает биться, а в глазах темнеет.
Лучше бы эти бороздки были не от каблуков Реми.
Лучше бы их просто не было, потому что если этот ублюдок повредит хоть один волосок на ее голове…
Я уже бегу, ветки хлещут меня по лицу.
* * *
Если бы я не знал, куда идти, я бы никогда не нашел это место. Не в темноте, не без фонарика.
