— Тогда я был бы очень ревнив... и, возможно, немного зол...

Тело Реми замирает.

— А что происходит, когда ты злишься?

Моя рука скользит вверх по ее ребрам, пальцы танцуют по мягкому изгибу ее груди.

— После всего, что я сделал, чтобы помочь тебе… Я мог бы подумать, что ты заслужила наказание.

— О… — она замолкает, сердце бьется как птичка под моими пальцами. — Какое наказание?

Ее спина выгибается, ее попка прижимается к моим бедрам. Она чувствует мою твердость, и ее задница приподнимается еще немного, так что моя длина оказывается прямо между ее ягодиц.

Ее тело думает, что хочет этого.

Но оно, блядь, понятия об этом не имеет, как и ее мозг.

Реми чуть поворачивается, так что ее грудь скользит в мою руку. Прижавшись к моей шее, она шепчет:

— Он пытался поцеловать меня прошлой ночью...

Я сурово разворачиваю ее.

— Ты ему позволила?

Она смотрит на меня снизу вверх, страх и восхищение борются на ее лице.

— На минуту. Прежде чем я оттолкнула его.

Вспышка ярости и зависти настолько сильна, что кажется, я мог бы спустить штаны, и мой член раскалился бы докрасна, как кочерга.

— Сними свой топ.

— Ч-что?

Я повторяю это снова, медленно и твердо:

— Сними свой топ.

Она смотрит на меня, затем скрещивает руки, берется за низ своей рубашки и стягивает ее через голову.

Внизу ее крошечные сиськи обнажены, пронзенные серебряными кольцами. Плоти ровно столько, чтобы создать изгиб внизу, а на левой груди родинка, похожая на шоколадное пятнышко. Ее соски твердые и коричневые и торчат из грудей, придавая этим крошечным сиськам все необходимое, чтобы они были совершенно идеальными.

— Заведи руки за спину.

Реми сцепляет ладони на пояснице, как будто я все еще держу их прижатыми. Я заметил это на нашей последней встрече — ей нравится подчиняться. У этой девочки проблемы с мамой и папой, она пытается угодить родителям, которые оставили ее с сумкой в руках.

Что ж, их здесь нет.

Но я есть... и я люблю, когда мне радуются.

Я резко шлепаю ее по левой груди снизу вверх. Оно красиво подпрыгивает, маленький коричневый сосок болезненно напрягается, бледно-розовый отпечаток в форме моей ладони распускается, как бабочка, подчеркнутый родинкой, похожей на шоколадное пятнышко.

Реми ахает. Я снова шлепаю ее точно по тому же месту.

— Ой!

— Не говори «ой», — я беру ее лицо в ладони и крепко держу за подбородок, целуя в губы. — Скажи «мне жаль».

Я снова шлепаю ее по сиське, на этот раз с другой стороны. Я ловлю ее как раз в нужном месте, чтобы заставить ее приподняться и опуститься и ужалить край ее соска.

— Прости! — выдыхает она.

Я снова шлепаю ее, по правой стороне, чтобы выровнять их.

— Мне жаль!

— Не так жаль, как тебе хотелось бы.

Я легонько шлепаю ее по сиськам обеими руками: шлеп, шлеп, шлеп правой рукой, а затем шлеп, шлеп, шлеп левой, взад и вперед, с одной стороны, затем с другой, пока ее соски не становятся сморщенными и твердыми, розовато-красными на кончиках, как и ее грудь, розовая и припухшая. Ее кольца сверкают серебристо-белым на фоне всех этих прелестных оттенков заката.

Реми изо всех сил старается держать руки сцепленными за спиной, ее щеки раскраснелись так же, как и грудь. Ее глаза блестят, а нижняя губа дрожит.

Шлеп, шлеп, шлеп! Я еще немного жалю последнюю, и она вскрикивает:

— Господи! Извини! Мне очень жаль!

Я даже близко не закончил.

Я разворачиваю ее и перегибаю через подлокотник дивана, стягивая с нее джинсы. Ее задница полнее, чем все остальное, и бледнее, потому что на нее не попадает столько солнца.

Ее киска темная, как и ее соски, соблазнительная полоска выглядывает между выпуклостями ее задницы.

Я хватаю ее за запястья и прижимаю ее тело к подлокотнику дивана, заставляя ее задницу приподняться в воздух. Держа ее запястья прижатыми к пояснице, я опускаю другую руку, чтобы раздвинуть ее половые губки....

Ее спина вздрагивает под моей рукой, напряженная и пульсирующая. Она едва может дышать от напряжения, от ужасного и интенсивного ощущения обнаженности, когда я осматриваю ее…

Я раздвигаю ее внешние губы, обнажая темно-розовые внутренние складочки. Ее маленькое влагалище трепещет от моих прикосновений, мягкое, как плюш, скользкое, как масло. Я провожу пальцем вокруг ее отверстия с легким, равномерным нажимом, наблюдая, как ее влага просачивается, словно роса, собирая ее на пальцы, чтобы поднести их к губам...

— Ммм... — я позволяю ее аромату раствориться у меня на языке.

Я снова прикасаюсь к ней, медленно, скользя пальцами по кругу. Она еще влажнее, чем раньше. Я подношу это к ее рту.

— Попробуй это.

Она послушно приоткрывает губы и сосет.

Я хочу, чтобы этот рот обхватывал мой член.