Я мог бы с радостью наблюдать, как горит этот город, все до последнего здания. Я не знал здесь ничего, кроме страданий. Но я не ухожу, потому что я заслужил этот ад, и от него никуда не деться.
Оранжевый Бронко Реми легко найти, он припаркован прямо перед «Монархом». Куда могла подеваться сама Реми, это другой вопрос, ее машина находится на равном расстоянии от хозяйственного магазина и закусочной Эммы, а также недалеко от продуктового магазина.
Сначала я пробую оборудование Лу, которое, как оказывается, выдает желаемое за действительное — никакой Реми, только рыжеволосая женщина в очках «кошачий глаз», которая бросает на меня злобный взгляд.
Я мог бы заглянуть в продуктовый магазин, но на самом деле машина Реми стоит гораздо ближе к закусочной. Я начинаю медленно двигаться в этом направлении, спрашивая себя, готов ли я рискнуть, чтобы Эмма плюнула в мой кофе и размазала мои блинчики по своей заднице, прежде чем положить их на тарелку, если она вообще будет меня обслуживать.
Я высматриваю одного рыжика, но вижу двоюродного брата, который, закрыв лицо руками, выглядывает из окна «Бронко» Реми.
— Что-то ищешь?
Том резко оборачивается, удивление и вина на его лице сменяются агрессией, когда он видит, кто спрашивает.
— Что ты здесь делаешь?
— Не взламываю машины.
— Я не взламываю, я ищу Реми.
— Я не думаю, что она там, — вежливо говорю я. Машина явно пуста, что бы он ни искал, это была не она.
Том знает, что его поймали с поличным, и реагирует именно с той динамичностью, которую я ожидал бы от человека, который повсюду таскает с собой кулер с пивом — он хмурится и тычет пальцем мне в грудь.
— Чего ты все вынюхиваешь? Разве ты не знаешь, что ты здесь никому не нужен?
— Тебе? Надеюсь, я смогу сдержать свое разочарование.
— И что это ты заставляешь Реми работать на твоей территории? — Том рычит, подходя еще ближе, так что я чувствую запах, что он определенно уже пробовал пиво утром. — Разве ты не видишь, что у нее и без того хватает забот, чтобы работать рабыней ради какого-то богатого парня?
— Твоя забота трогательна. Я уверен, что это не имеет ничего общего с тем фактом, что ты хочешь, чтобы она была с тобой в Блэклифе.
Том краснеет.
— Она была бы в чертовски большей безопасности.
Теперь я подхожу ближе, тень от зонта окутывает нас обоих. У Тома дергается правый глаз, но он не отступает, оба кулака сжаты, его лицо такое же красное, как и волосы.
— Что именно ты хочешь этим сказать? — говорю я, тихо и мягко.
Горло Тома дергается, когда он сглатывает.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Мне интересно, хватит ли у тебя смелости сказать это.
Его взгляд мечется влево и вправо. Вокруг никого нет, даже на ступенях Монарха.
— Я говорю, что ты гребаный убийца, — шипит он. — И если ты еще раз приблизишься к Реми…
— Я подошел чертовски близко, и я сделаю это в любое время, когда захочу, — я делаю последний шаг и оказываюсь в пространстве Тома, практически нос к носу, напоминая ему, что я единственный человек в городе выше его. — Реми на коленях умоляла бы меня прикоснуться к ней, прежде чем позволила бы твоим отвратительным рукавицам…
Я даже не успеваю закончить оскорблять Тома, как он с ревом бросается на меня. Я предвкушаю удары его кулаков, предвкушаю это с болезненным безрассудством, потому что это означает, что я смогу выбить из него все дерьмо, которое он любит.
К сожалению, удар так и не попадает в цель. Мускулистая рука обвивается вокруг шеи Тома и оттаскивает его назад, когда мой брат обхватывает пьяного электрика за голову.
И прикосновения далеко не нежные — лицо Тома быстро меняется с алого на баклажанное, когда Атлас использует всю силу бицепса размером с окорок. Атлас, может, и мой младший брат, но это единственный способ, которым вы могли бы называть его — малыш.
Я чертовски зол, что именно он придушит этого идиота.
— У меня все было под контролем.
— Ты не ввяжешься в драку посреди улицы, — рычит мой брат. — Особенно не перед моим отелем.
— Прекрати! — кричит девушка. — Ты собираешься убить его!
Эмма Тернер прыгает на моего брата, молотя его обоими кулаками. Поскольку Эмма примерно на полтора фута ниже, она может колотить его только по середине спины. Атлас, кажется, почти не замечает этого, продолжая душить ее кузена.
— Тебе, наверное, стоит отпустить его, — замечаю я, когда глаза Тома закатываются, а ноги обмякают.
— Отлично, — говорит Атлас. — Он испачкал мой костюм.
Он роняет Тома на цемент. Только кроссовка Реми не дает черепу Тома удариться о бордюр — она ловит его голову носком ботинка, как футбольный мяч, помогая замедлить его падение.
— Что за хрень? — визжит Эмма.
— Он напал на меня, — говорю я, держа зонт над головой, как будто это доказывает это. — И он пытался вломиться в машину Реми.
На последней части я подмигиваю Реми, чтобы дать ей понять, что я полон дерьма.
