Здесь что-то еще, я чувствую это… Я просто не понимаю, что, черт возьми, происходит.
— Я чиню его забор, — говорю я. — В обмен на пользование его дорогой.
— Его дорога, — усмехается Эмма. — Да, как ты смеешь ездить по королевской дороге... — ее губы кривятся. — Я ненавижу семьи основателей.
— Я так понимаю, Тернеры не были одной из них?
— Даже близко нет. Мы всего лишь второе поколение.
— Здесь это не считается?
— Джоуи Вега был «новым парикмахером» около двадцати двух лет. Ты не местный, если только не родился в Гримстоуне — и даже в этом случае лучше, если твой прадедушка тоже был таким.
— Это очень плохо, — я улыбаюсь. — Мне здесь начинает нравиться.
— Может быть, тебе стоит сохранить свой дом после всей этой работы, — говорит Эмма, улыбаясь мне в ответ.
— Я бы хотела... я едва могу позволить себе починить его, не говоря уже о том, чтобы сохранить.
— Как дела с ремонтом?
— Наверное, лучше, чем я заслуживаю. Твой двоюродный брат очень помогает, — я проверяю время на своем телефоне. — Вообще-то, мне пора возвращаться, он заедет около полудня.
— Итак, в два тридцать?
— Точно, — я смеюсь.
— Не возражаешь, если я присоединюсь? — спрашивает Эмма. — Я никогда не была внутри Блэклифа, я бы хотела это увидеть.
— Будь моим гостем. Но предупреждаю, внутри все дерьмово выглядит. У меня нет ни одной комнаты, полностью отремонтированной.
— Идеально, — Эмма улыбается. — Я сделаю несколько снимков «до» и «после».
Она выскальзывает из кабинки, чтобы оставить инструкции для другой официантки и, вероятно, сказать ей, чтобы она передохнула с поваром, потому что девушка перестает флиртовать и вместо этого начинает угрюмо заворачивать столовые приборы в салфетки.
— Готово! — весело говорит Эмма, перекидывая сумочку через руку.
— Ты собираешься в этом идти?
Она опускает взгляд на свой фартук из паутины.
— О, черт! Нет, я оставлю это здесь, — она бросает его на спинку стула.
Воздух приятно бодрит, когда мы выходим из закусочной, прохладный ветер с океана дует нам прямо в лицо. Кудри Эммы выглядят невероятно яркими на фоне сланцево-серого неба.
— Прохладно, не правда ли? — она застегивает куртку.
— Мне нравится, — говорю я, не упоминая, что в закусочной было душно из-за жара от гриля.
— Где ты припарковалась? — Эмма ищет взглядом Бронко.
— Рядом с отелем.
— Вот и он! — она замечает мою старую ржавую машину и бежит прямиком, пока на ступеньках отеля не раздаются крики.
— Это Том? — кричит Эмма, уже убегая.
Глава 18
Дейн
Когда я просыпаюсь и вижу, что небо густо затянуто облаками, я чувствую себя противоположно большинству людей — возбужденным, а не угнетенным.
Солнце — мой враг, мой тюремщик. Это разделительная линия между мной и всеми остальными, заманивающая меня в ловушку в самые темные, одинокие часы.
Последние несколько лет я не особо возражал. Темнота была там, где я хотел быть.
Но сейчас я смотрю, как Реми проезжает мимо в своем старом Бронко, направляясь в сторону города, и от мысли, что я не увижу ее еще как минимум семь часов, у меня сводит зубы.
Нет, черт возьми, это займет гораздо больше времени — я должен работать сегодня вечером.
Это все решает.
Я наношу свой солнцезащитный крем, отпускаемый по рецепту, и надеваю темный костюм, затем беру свой зонтик от ультрафиолета со стойки у двери. Он выглядит как обычный черный зонт и не привлечет особого внимания в такой день, как сегодня, хотя было бы лучше, если бы на самом деле шел дождь.
Я уже несколько месяцев не ездил в Гримстоун днем. Улицы и здания выглядят выцветшими в тусклом сером свете. Только листья огненного цвета горят ярче, чем когда-либо.
Головы поворачиваются, когда моя машина проезжает мимо. Старый гнев поднимается в моей груди, как змея. Я вижу взгляды, осуждение, и я ненавижу их в ответ с десятикратной горечью.
