Мы с Дейном едем к Эмме завтракать, потому что я взяла с нее обещание вести себя хорошо, и даже Дейн не может отрицать, что ее блинчики феноменальны.

Эмма стала довольно снисходительной с тех пор, как я рассказала ей о том, что произошло в ночь Хэллоуина. Я думаю, она чувствует себя виноватой, потому что не замечала моего отсутствия около двух часов, и только потом потому, что у нее закончились деньги и она захотела одолжить талон на выпивку.

Забавно видеть, как они с Дейном смеются и обсуждают общих знакомых — я иногда забываю, что почти все здесь знают его дольше, чем я.

Ни один из них не поднимает тему Лайлы, и за это я благодарна. Я была бы очень рада, если бы Эмма и Дейн могли, по крайней мере, не ненавидеть друг друга, даже если между ними слишком много воды утекло, чтобы они могли по-настоящему подружиться.

Пока они болтают, я развлекаюсь, читая доску объявлений через плечо Эммы. Кто-то уже разместил форму заказа венков ручной работы, хотя до Рождества осталось еще два месяца. Также есть новый плакат о пропавшей кошке и еще один для маленькой дворняжки по имени Фитци. Всего их четыре — никто никогда не снимал плакаты с изображением серого перса или золотистого ретривера, так что, я думаю, их так и не нашли.

— На что ты смотришь? — спрашивает Дейн.

— Здесь пропадает много домашних животных...

Он бросает взгляд на доску.

— Вероятно, их сбила машина. Или съел койот.

— Да, — я киваю. — Только... кость, которую шериф нашел в нашей раковине, принадлежала золотистому ретриверу. По крайней мере, так он сказал в то время.

— Откуда он это узнал? — Эмма оживляется.

— На нем было немного меха.

Дейн хмурится.

— Или это он её туда положил.

Я пытаюсь вспомнить, выглядел ли шериф Шейн особенно самодовольным, когда я показала ему беспорядок на кухне.

— В то время мне показалось странным, что он почти не осматривал дом.

— Это пиздец... — Эмму, похоже, тошнит. — Ты думаешь, он убил собаку миссис Биман?

— Возможно. Меня больше волнует то, что случилось с Гидеоном.

Я позвонила маме Гидеона и его сестре — ни от кого из них не было вестей уже почти неделю. Это был неловкий телефонный разговор, Гидеон даже не сказал им, что мы расстались.

Совершенно очевидно, что шериф и два его помощника вместе были замешаны в каком-то темном дерьме — я не знаю, зачем им понадобилось вламываться в мой дом и трахаться со мной, но я также не понимаю, почему им нравилось таскать девушек в парки на групповуху в Хэллоуин.

Они могли нацелиться на Гидеона, потому что он был из другого города. Или потому, что они планировали повесить это на меня. Шериф довольно быстро оказался у меня дома, указывая пальцем…

— Может быть, один из помощников шерифа выложит все начистоту, — говорит Дейн. — Сдаст другого, чтобы получить более мягкое наказание или что-то в этом роде...

В данный момент они оба сидят в тюремной камере, так что это, безусловно, возможно. Шериф Шейн находится под стражей у двоюродной сестры Ронды Энни в морге.

Я рада, что с помощниками шерифа, которых Дейн избил до полусмерти и ударил ножом в живот, все в порядке, хотя только ради Дейна — насколько я понимаю, все трое этих ублюдков-насильников могут гореть в аду.

Я взяла вину на себя за то, что ударила шерифа ножом, хотя знаю, что этого не делала. У меня были более веские аргументы в пользу самообороны, и я не могла рисковать тем, что Дейн возьмет вину на себя, не с шестью ножевыми ранениями в грудь шерифа Шейна.

Но я бы, конечно, хотела знать, кто был этот четвертый человек — если он вообще существовал. Мои беспорядочные воспоминания — это упражнение в расстройстве. В ту ночь я была в полной заднице, и я не думаю, что это было просто из-за удара по голове. Я едва держалась на ногах после трех стаканчиков.

— Я лучше пойду, — говорю я Эмме и Дейну. — У меня сегодня куча работы.

— В отличие от твоего обычного спокойного графика, — смеется Эмма.

— Я отвезу тебя, — Дейн хватает свое пальто.

* * *

Дейн высаживает меня в Блэклифе, подъезжая поближе к сараю, потому что мой Бронко и мопед Джуда занимают лучшие парковочные места. Проходя через сад, я улавливаю странный запах. Возможно, это из-за того, что у нас накапливается куча мусора — на этой неделе я еще не сбегала на свалку.

Я захожу внутрь через заднюю дверь кухни и обнаруживаю, что Джуд ждет меня, перед ним на столе разложена почта. У меня появляется дурное предчувствие, как только я вижу его лицо.

— Что случилось?

— Что случилось… — губы Джуда такие бледные, что сливаются с остальной кожей. — Я только что получил письмо о приеме из университета Портленда. Что странно, потому что я не помню, чтобы подавал заявление в университет Портленда. Или куда-либо еще.

Блять.

— Ладно. Я вижу, что ты злишься...

— Нет, я не злюсь, Реми, я чертовски зол!

Джуд встает из-за стола, и я вспоминаю, что теперь он выше меня.

— Послушай, прости… — я поднимаю руки. — Тебе не обязательно поступать в Портлендский государственный университет. Я просто хотела, чтобы у тебя были варианты. Я подумала, что если ты увидишь, что тебя приняли...

— Почему ты так отчаянно хочешь избавиться от меня?

Челюсть Джуда так напряжена, что слова выходят натянутыми и отрывистыми. Его грудь поднимается и опускается короткими толчками. Его светлые волосы растрепаны больше, чем обычно, они свисают на лицо, как будто он дергал их, просматривая почту.

Я действительно расстроила его, и чувствую себя дерьмово из-за этого. Я хотела подбодрить его, а не усугублять ситуацию.

— Я не пытаюсь избавиться от тебя, Джуд. Я буду безумно скучать по тебе, когда ты…

— Тогда почему ты всегда настаиваешь на этом? — перебивает он, широко размахивая руками, так что одна из них ударяется о подвесной светильник над столом, заставляя его раскачиваться взад-вперед. — Ты постоянно поднимаешь эту тему, давишь на меня, ведешь себя так, будто у меня есть выбор, но, черт возьми, выбора нет!

Кухня кажется крошечной, вызывающей клаустрофобию и слишком жаркой. Но я не могу отступить, только не в этом.

— Потому что я хочу для тебя чего-то лучшего, Джуд! Я не хочу, чтобы ты в конечном итоге стал нищим неудачником… — я сглатываю. — Как я.

Я вздрагиваю при виде нашей грязной, обшарпанной кухни. Я еще ничего здесь не ремонтировала, кроме как разбила старую плитку. Пол пахнет плесенью из переполненной раковины. Наш холодильник почти пуст. Остальная почта на столе — неоплаченные счета.

— Это не то, чего я хочу для тебя, — говорю я Джуду. — Это ненадолго.

— Мы не останемся без гроша, как только продадим это место, — утверждает он, игнорируя кухню. — Тогда мы сможем переехать, куда захотим.

Я делаю несколько медленных вдохов, понижая голос до более спокойного уровня.