— Ах, Гидеон появился. Он, наверное, пьян в каком-нибудь баре, улюлюкает, потому что ты не примешь его обратно.
— Но что, если кто-то причинит ему боль?
— Кто? — спрашивает Джуд, и я вспоминаю, что даже не говорила ему, что встречаюсь с Дейном. Боже, я такая задница. Джуд не стал бы скрывать от меня что-то подобное.
Если окажется, что Дейн действительно опасен, то это значит, что я подвергла риску и Джуда тоже. И, возможно, Тома и Гидеона тоже... Во всем, что случилось, была бы моя вина.
Я допиваю свой сидр, мое беспокойство растет.
— Хочешь потанцевать? — Селина спрашивает Джуда.
— Может быть, позже, — он опускает маску и исчезает в толпе.
— Прости, — я приношу извинения Селине от его имени. — Он на самом деле не любит танцевать.
— Твой брат милый, — говорит Эмма. — Жаль, что он маленький засранец.
— Расскажи мне об этом, — я заставляю себя улыбнуться, хотя мне не нравится, что Эмма так говорит о Джуде. Может, он и говнюк, но он мой маленький говнюк — я и Джуд против всего мира.
У меня горит в груди, и я чувствую себя немного неуверенно на ногах — должно быть, я слишком быстро выпила тот сидр. Или те два напитка, что я выпила раньше.
— Я лучше присяду ненадолго, — говорю я Эмме.
— Конечно, — вместо этого она поворачивается и танцует ближе к Селине.
Я направляюсь в ту сторону, где сидел Том, но его тюки с сеном теперь заняты четырьмя девушками, одетыми как черепашки-ниндзя, с цветными повязками на голове, пластиковым оружием и зелеными мини-юбками. Тома и его костылей нигде не видно.
Я немного спотыкаюсь. Мистер Боунс в светящемся в темноте костюме хватает меня за руку, помогая устоять на ногах.
— Спасибо, Джуд, — бормочу я. — Я не очень хорошо себя чувствую...
Он помогает вытащить меня из удушливой толпы людей на более свежий воздух.
Мои ноги подкашиваются, и кажется, что ступни вросли в мокрый цемент. Каждый шаг отнимает у меня всю энергию и сосредоточенность, пока я почти ничего не вижу, кроме дорожки в нескольких дюймах перед собой.
Уличные фонари гаснут. Я иду по хрустящим листьям, по земле, которая больше не заасфальтирована.
— Эй... — мой голос звучит хрипло. — Где ты...
Второй мистер Боунс появляется у другого моего локтя, таща меня за собой с удивительной силой. Каждый больно сжимает мою руку, и каждый, как я понимаю с тошнотворным содроганием, чертовски крупнее Джуда.
— Кто... что вы…
Я пытаюсь упереться пятками в землю, высвободить руки, но они тащат меня с удвоенной скоростью, вглубь парка, где деревья растут близко друг к другу и совсем нет уличных фонарей.
Один из них швыряет меня под дуб. Мой затылок ударяется о основание ствола, и внезапно три мистера Боунса окружают меня, их раскрашенные маски-черепа сдвинуты набок, черные дыры их глаз уставились на меня сверху вниз.
— Смотрите, что мы нашли..., — говорит третий и самый крупный мистер Боунс, его голос ужасно знакомый. — Маленький нарушитель спокойствия...
Он наклоняется, тянется ко мне. Я бью обеими ногами так сильно, как только могу, ударяя его в центр его уродливой ухмыляющейся маски. Его нос издает тошнотворный треск, и из-под ладони, которой он прижимает лицо, брызжет кровь, когда он воет:
— Ах ты, маленькая сучка!
Один из его друзей сильно пинает меня в спину, а другой хватает меня за руки. Я кричу и бью изо всех сил, но им требуется около двух секунд, чтобы усмирить меня. Я не смогла бы отбиться от одного из этих парней, не говоря уже о всех троих.
— Ты пожалеешь об этом, грязная гребаная пизда, — рычит самый крупный.
Даже когда он захлебывается собственной кровью, я узнаю его голос, а это значит, что у меня тоже есть неплохое представление о том, кто его приятели.
Он хватает меня за колени, разводит их в стороны, разрывая мои алые леггинсы. Нужно, чтобы мужчина по-настоящему обрушил на тебя свою силу, чтобы понять, насколько он сильнее — даже если он тяжело дышит, потому что не в лучшей форме.
Его приятели так сильно дергают меня за руки, что кажется, они вот-вот выскочат из суставов.
Толстые, цепкие пальцы ощупывают мое тело, оставляя синяки везде, к чему он прикасается, в то время как его вес вдавливает меня в грязь. Он возится со своей пряжкой, этим отвратительным ковбойским ремнем, который я слишком хорошо узнаю…
Я не могу остановить его. Не могу даже замедлить его.
Все, что я могу сделать, это сказать:
— Я полагаю, вы пытались предупредить меня... не так ли, шериф?
Он замирает, срывая с меня нижнее белье.
— Как она… — бормочет один из его друзей.
— Заткнись, — рычит шериф Шейн. — Это не имеет значения, она отсюда не уйдет.
Его мясистая рука сжимается на моем горле.
