Реми издает слегка безумный смешок.
— Я ударила его ногой в нос... Давно хотела это сделать.
— Ну, он получил свое...
Я думаю о крови, пропитавшей перед его мантии. Шерифа ударили ножом несколько раз — гораздо больше, чем было необходимо.
— Я этого не делала, — сразу же говорит Реми. — Я думаю…Я думаю, это сделал один из его парней.
— Один из помощников шерифа?
— Я… да. Может быть. Я не знаю, все кружилось, я ударилась головой о дерево, а потом этот парень ударил меня...
— Я видел это, — это все, что я видел в драке, потому что, как только он ударил Реми, у меня потемнело в глазах, и я прыгнул на него и бил до тех пор, пока не почувствовал, что мои кулаки вот-вот сломаются.
Я никогда не испытывал ничего подобного той ярости, которая охватила меня, когда я увидел, что эти ублюдки навалились на нее, а шериф расстегивал штаны…
Я бы разорвал их всех троих.
Мгновенно, весело, без угрызений совести.
Что немного, блять, пугает, потому что я никогда раньше даже не дрался.
Но я был там, готовый причинять боль и даже убивать.
Кроме… Я не думаю, что я на самом деле кого-то убивал.
И Реми тоже говорит, что она этого не делала.
Она цепляется за мою руку.
— Как ты думаешь, копы — это те, кто вламывался в мой дом? Шериф выписал мне штраф за превышение скорости в первый же день, когда я приехала в город. Возможно, это он все время издевался надо мной...
— Возможно.
Я чувствую, что мне нужно кое в чем признаться, и сейчас самое время это сделать.
Я смотрю Реми в глаза и говорю ей правду:
— Я никогда не играл на твоем пианино. Я не заходил в твой дом, не сразу... Но я наблюдал за тобой через окна. Это был я, смотревший на тебя сверху вниз в ночь грозы.
Реми останавливается на краю парка, поворачивается и смотрит на меня.
— Ты не заходил в мой дом… ни разу?
Я с трудом сглатываю.
— У меня действительно есть ключ. Эрни дал мне его много лет назад. Но я никогда не пользовался им, чтобы войти внутрь, до недавнего времени. И потом, я всего лишь вломился внутрь однажды… чтобы установить камеру.
Реми выглядит чертовски разозленной, и я не могу ее винить.
— Ты установил камеру в моем доме?
— Да.
— Где это?
— Внутри напольных часов в прихожей.
Она прижимает кулаки к глазницам и качает головой, издавая звук, похожий на смех.
— Что?
— Я почти положила свою камеру в то же самое место.
— Ты тоже установила камеру? Ты что-нибудь видела? — я не могу сдержать своего нетерпения.
— Нет, — ее руки и плечи опускаются. — Я ничего не засняла. Что заставляет задуматься...
Но она не заканчивает это предложение.
Вместо этого ее взгляд устремляется на меня.
— А как насчет тебя? Ты видел... что-нибудь?
Я сглатываю, заставляя себя сказать правду, и только правду.
— Однажды я увидел, как ты сбегала вниз за стаканом воды... без одежды.
