— Извини, — повторяет он, — но дело срочное. Действительно срочное.

Она швыряет рядом с грилем свою лопатку и тянется к завязкам передника. Феликс с Марией, занятые готовкой, искоса поглядывают на нее.

— Извините, ребята, — бросает им она, — я вернусь, как только смогу.

— Не здесь, — говорит он, — наедине. Может, пойдем ко мне в номер?

Он это всерьез?

Феликс закатывает глаза. Да, Ларисса права, он и правда терпелив, как святой.

— Ничего страшного, Мерса, — говорит он, — мы сами здесь справимся.

— Спасибо, Феликс, — благодарит его Лоренс, — вы же знаете, если б мог, я не стал бы...

— Проехали, — недовольно ворчит тот.

Когда Робин подходит к двери, ей перегораживает дорогу вышибала.

— Прошу прощения, мадам, — говорит он на эстуарном английском [21], — у нас сегодня закрытая вечеринка.

— Но я не хочу заходить в сам ресторан, — протестует она. — Мне нужно только поговорить с...

— Извините, — перебивает он.

Перед дверью вырастает его коллега. Они даже не поинтересовались, есть ли у нее приглашение: настолько очевидно, что ей здесь не место.

— Нет, послушайте, — настаивает Робин, — я просто хотела спросить того человека…

— Извините, — еще раз повторяет он. Тон у него вовсе не извиняющийся.

— Он мог бы помочь найти мою дочь...

Тишина. На лице вышибалы ни следа эмоций. Она понимает, что разговор окончен, но отчаяние заставляет продолжить:

— Она пропала. Моя дочь Джемма. Ей всего семнадцать. Вот, взгляните... — С этими словами Робин достает флаер и протягивает ему.

Он даже не смотрит.

— Она еще ребенок. Я сама не своя, ищу ее уже год. Вы не могли бы... хотя бы показать эту листовку тому человеку за стойкой, чтобы он посмотрел?

Без ответа.

— Я записала там номер моего телефона, — продолжает она, собрав последние силы, чтобы произнести фразу до конца и только после этого сдаться.

После чего безвольно опускает руки, поворачивается и уходит.

Она плачет, пока спускается с холма. Слезы льются ручьем, не переставая. Через минуту у нее будут силы собраться, но пока ее без остатка охватывает безысходность. «Я ужасная мать, — в миллионный раз думает она, ковыряя старую рану. — Джем, ты никогда не возненавидишь меня так, как я сама ненавижу себя. Господи, умоляю, дай мне шанс перед ней извиниться. Убедиться, что с ней все в порядке. Я хочу только одного — вернуть свою девочку».

На берегу завершает свое триумфальное шествие sirena — девушка примерно того же возраста, что ее дочь. Пародируя процессию со святым, ее на самодельном плоту несут восемь одетых матросами молодцев. И пока она покачивается на их утомленных плечах, собравшаяся вокруг толпа танцует и, насколько понимает Робин, выкрикивает всякую похабщину. Костюм на ней поистине ужасен: ноги скованы силиконовым хвостом, грудь — бюстгальтером пуш-ап в форме двух раковин, а на спине болтаются искусственные волосы длиной в три фута, больше похожие на крысиные хвосты, которые постоянно лезут ей в глаза и в рот, из-за чего ей постоянно приходится их откидывать.

«Ей это явно не нравится... — думает Робин. — Она будет рада, когда ночь ее славы подойдет к концу». Ох уж эти моменты триумфа. Все то, чего мы так страстно желали, будучи юными. Каких моментов смогла достигнуть Джемма? Сделало ли это ее счастливой?

Робин рада, что ей больше не надо быть подростком. Рада, что все разочарования этого возраста уже позади. Она в последний раз смотрит на лицо sirena, которую явно укачало, и поспешно шагает дальше вдоль гавани, намереваясь раздавать флаеры, пока не начнется фейерверк, а если останутся лишние, закрепить их на всех доступных вертикальных поверхностях. Хорошо, если ей будет чем заняться во время салюта. Джемма его обожает, и если Робин придется его смотреть, то, скорее всего, она снова расплачется.

[21] Эстуарный английский — диалект английского, на котором говорят в юго-восточной Англии.

[20] Сыр для жарки.

[19] Распространенное явление в Великобритании, где цыганки часто торгуют букетами вереска «на удачу».

Джемма

Июль 2015 года

26

У Татьяны есть собственная визажистка. Когда она заканчивает настоящий контуринг, Джемма выглядит на восемнадцать. А надев платье, выделенное Джулией из гардероба агентства — на двадцать один. Но при этом ей по-прежнему можно дать и двенадцать, отчего она опасается, как бы ее на входе не тормознули вышибалы.

— Не переживай, — говорит ей в такси Татьяна, — другие платят бешеные деньги, чтобы выглядеть так молодо. А мы, знаешь ли, не в паб «Уэзерспунс» едем.

— А куда? — спрашивает она.

— В «Иссиму».

— Серьезно?

Джулию этот вопрос забавляет.

— Я там уже была, — признается Джемма. — С моей подругой Наз. На Рождество. Там просто супер.

Платье на ней совсем узенькое, и устроиться на сиденье в нем удается с большим трудом. К тому же оно очень короткое, из-за чего приходится постоянно сжимать колени вместе. Наконец ей удается принять более-менее удобную позу, вытянув и сжав ноги и ухватившись за дверную ручку. Она похожа на Бемби, пытающегося встать на ноги.

— Неужели наверху?

У Джеммы по спине бегут мурашки. На втором этаже «Иссимы» есть настоящий закрытый клуб. Его существование считается большой тайной, о которой не принято говорить вслух, хотя в действительности о нем знает любой дурак. Невозможно не заметить красную дорожку, ведущую к стеклянному лифту с отдельным вышибалой.

— Нет, — отвечает Джемма, — внизу, в клубе.

— И тебя туда пустили? — спрашивает Джулия.

Джемма восторженно кивает.

— Вот потому-то, дорогая моя, мы и пользуемся вторым этажом, — говорит на это Татьяна.

Они обитают совсем в другом мире. Джемма слышит все эти слова и имена, порхающие в салоне: криотерапия, Джордж и Амаль, Денпасар, Джанкарло, Павел, Верхний Вест-Сайд, дарлинг, — которые почти ничего для нее не значат. Но при этом звучат так... эксклюзивно. Глядя на Джулию с Татьяной, она удивляется, что они с такой готовностью взяли ее под свое крыло. «Я хочу быть как они. Хоть они и старые, но живут по-настоящему».

Когда они выходят из такси, у вышибал загораются глаза. Они минуют пост охраны, танцпол, на котором ранним вечером никого нет, и видят, что администратор для VIP уже не только вызвал лифт, но и держит его двери открытыми для них. От радостного волнения у Джеммы кружится голова. Она втягивает живот, шагая за женщинами, и все вокруг улыбаются.