— К тому же тебе... — говорит Татьяна, вскакивая на ноги, — наверняка понадобится что-то на вечеринку.
— На вечеринку?
Принцесса со вздохом закатывает глаза.
— Ну да-а-а.
— По какому случаю?
— Да по случаю новоселья, дурочка! О какой еще вечеринке я могу говорить?
— Новоселья?
Татьяна замирает. Ее брови сходятся на переносице.
— У тебя что, нет приглашения?
Мерседес озадаченно качает головой.
Глаза Татьяны мечут молнии.
«О господи, — думает Мерседес, — неужели я опять что-то сделала?»
Но на этот раз гнев, по-видимому, вызвала не она.
— Ладно, с этим мы разберемся, — говорит Татьяна сквозь сжатые зубы. — Погоди-ка. Глянь...
Она ныряет в шкаф, а когда появляется обратно, у нее в руках самое прекрасное платье из всех, какие только приходилось видеть Мерседес. Розовый атлас. И даже не розовый, а цвета фламинго. Как платье у балерины: v-образный вырез, длинные узкие рукава и юбка, водопадами струящаяся до самых лодыжек.
— Примерь-ка, — говорит Татьяна и сует его с таким видом, будто это старая тряпка, — я через минуту вернусь.
Потом выходит из комнаты, и вскоре Мерседес слышит, как она внизу орет, ища отца.
Платье сделано из ткани, которой Мерседес никогда не видела. Эта ткань тянется. Во все стороны. Как чулки, только мягкая, плотная, тяжелая и гладкая, все одновременно. Ее захлестывает вожделение. Жадная как ребенок, она безумно желает ощутить прикосновение этой ткани к коже. За каких-то пару секунд она раздевается до старого застиранного доставшегося в наследство от Донателлы лифчика и трусиков, набрасывает через голову платье, тут же охватывающее ее коконом, и она в раю.
Она гладит его и никак не может остановиться. Стоит посреди каюты и трогает себя. Проводит ладонями вверх к плечам, зажимая между пальцами складки. От одного этого ощущения трепещет от восторга.
— Отлично. С этим вопросом мы разобрались.
На какой-то момент совершенно позабыв о Татьяне, Мерседес подпрыгивает на месте.
Настроение у подруги явно улучшилось. Она снова улыбается.
— Обычная идиотская ошибка, — произносит она, торжественно вплывая в дверь, — вы все идете. Сегодня после обеда Луна отвезет вам приглашения... Ого! — Она замирает как вкопанная, умолкает, оглядывает Мерседес с ног до головы и говорит: — О да. Идеально.
— А это не слишком? — робко спрашивает Мерседес.
— Нет-нет. В самый раз. — Она осматривает ее еще раз и великодушно добавляет: — На тебе оно смотрится гораздо лучше, чем на мне.
Затем нажимает в стене еще одну панель и открывает дверцу кладовки с зеркалом во весь рост на внутренней стороне.
Глядя на себя, Мерседес ахает, забывая выдохнуть и на мгновение думая, что перед ней кто-то другой. «Я выгляжу как принцесса, — думает она. — Нет, даже как королева».
Татьяна возвращает ее с небес на землю.
— А что наденут твои мать и сестра?
Реальность океанской волной обрушивается на ее голову. «Конечно, мне нельзя надеть это платье. Какая же я дура. Родные на моем фоне будут выглядеть по-дурацки».
Татьяна опять умолкает, обдумывает.
— Ну конечно!
— Что?
Она поворачивается, опять направляется к двери из комнаты и кричит:
— За мной!
Мерседес бросается за ней, бежит по коридору.
— Есть же вещи мамы, до сих пор просто валяются там, — говорит Татьяна. — Даже твоя мать сможет влезть в парочку из тех, что попросторнее.
Четверг
32
Мерседес
