Я едва узнаю себя.

Глубокий вырез и высокий разрез придают образу сексуальности, сохраняя при этом элегантность и утонченность в целом. Идеальная кукла для my Romanian mystery, которую можно носить на руке. Мои волосы собраны наверх несколькими распущенными локонами, обрамляющими лицо, и в то же время достаточно открывающими спину.

Я как раз заканчиваю наносить последние штрихи макияжа, когда раздается стук в дверь. До отъезда еще час или около того, и, предполагая, что это Криста с чем-нибудь перекусить, я кричу через плечо.

— Входи.

Дверь приоткрывается совсем чуть-чуть, и возникает небольшое колебание, прежде чем она, наконец, распахивается полностью. Я смотрю в зеркало, но когда в дверях появляется мой румынский тюремщик, моя спина напрягается.

Я не видела его весь день. С тех пор, как потребовала, чтобы он обращался со мной как с равной, оседлав его член.

Направляясь в мою комнату, он замечает меня в платье и останавливается, окидывая мое тело своим темным, смертоносным взглядом. Он снова поднимает на меня взгляд, встречаясь со мной глазами через зеркало, и я наблюдаю, как он заметно сглатывает, как будто один только вид меня в этом платье сбивает его с толку.

— Я, э-э-э... Я пришел напомнить тебе, что мы должны выезжать через час и что было бы благоразумно начать готовиться. Однако, похоже, в моем напоминании нет необходимости.

Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, рассматривая дизайнерский костюм из пяти частей, облегающий его сильное тело, и, черт возьми, все, что я хочу сделать, это сорвать его зубами. Каждый раз, когда я видела его, кроме как в его спальне, он был в костюме, так что я понятия не имею, готов он к сегодняшнему вечеру или нет. Все, что я знаю, это то, что он выглядит достаточно аппетитно, чтобы его можно было съесть.

— Да, — соглашаюсь я, наблюдая, как он нерешительно делает шаг вглубь моей комнаты.

Проводя пальцами по ключице и вниз, к глубокому вырезу, я наблюдаю, как его взгляд следит за моими движениями.

— Спасибо тебе за платье. Я никогда раньше не носила ничего подобного.

Он просто кивает.

— Ты выглядишь... — он колеблется всего мгновение, похоже, выйдя из зоны комфорта. — Хорошо.

— Хорошо? — спрашиваю я с придыханием, усмехаясь. — Женщина стоит перед тобой в шелковом платье, и ты говоришь ей, что она хорошо выглядит? А как насчет захватывающего дух? Ослепительного? Невероятно сногсшибательно?

Его взгляд становится жестче, прежде чем он проходит через мою комнату и останавливается прямо передо мной. Он протягивает руку и проводит пальцами по мягкому шелку платья, поднимаясь вверх по моему телу, пока его рука не оказывается у основания моего горла. Он медленно сжимает, пока я не начинаю хватать ртом воздух.

— Ты не готова услышать, что я чувствую к тебе в этом платье, Ангел, — рычит он мне на ухо, прежде чем, наконец, ослабить хватку на моем горле. — То, что я бы сделал. Так, как я бы разорвал это в клочья. Ты можешь думать, что можешь это вынести, потому что ты шлюха для моего члена, но ты не готова. Пока нет. Скоро, Милый ангел. Но не сейчас.

Ооооочень скоро блядь.

Он отстраняется всего на дюйм, чтобы встретиться со мной взглядом, и мое сердце учащенно бьется.

Как он мог так поступить со мной? В одну секунду я в ужасе от его реакции на мои требования этим утром, а в следующую я готова свернуться в крендель и позволить ему трахнуть меня до беспамятства.

Серьезность вспыхивает в его глазах, и его рука убирается с моего горла. Мгновение он наблюдает за мной, между нами повисло такое плотное молчание.

— Кажется, сегодня утром ты высказала свою точку зрения, — говорит он с таким сильным акцентом, что я чуть не падаю на колени.

Вот дерьмо. Мы делаем это прямо сейчас.

— Какую точку зрения? — я задаю вопрос ради ясности.

В этом смертоносном взгляде мелькает разочарование, и я проглатываю свой страх.

— Не делай этого, Ангел. Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я. Это ниже твоего достоинства.

Я провожу языком по губам, в горле внезапно пересохло.

— Прости. Ты прав. Я знаю, — шепчу я, мои руки трясутся. — Ты сказал мне, что поощряешь мою честность, и я надеюсь, что это правда.

— Сколько раз я должен повторять тебе, что я человек слова?

— Я не из тех женщин, которые легко принимают перемены, и мне нелегко доверять, — говорю я ему. — Я уверена, ты можешь это понять. Вот почему я не могу так легко принять условия нашего... соглашения. Мне нужно больше. Мне нужно, чтобы ты пошел мне навстречу.

— Осмелюсь спросить, что это значит? Еще? — он размышляет. — Конечно, ты должна знать, что я не могу предложить тебе равного положения.

— Я знаю, — говорю я с легким вздохом. — Я знала, что ты никогда не согласишься на это, еще до того, как эти слова слетели с моих губ. Но мне не стыдно признаться, что я была на полпути к оргазму, и иногда слова просто так вырываются в самые неподходящие моменты.

— Ангел, — подсказывает он, возвращая меня в нужное русло.

Сжимая руки в кулаки, чтобы скрыть, как они дрожат, я пытаюсь подойти к нему с уверенностью.

— У меня есть свои условия, и если ты сможешь согласиться с ними, то, думаю, я смогу научиться быть счастливой здесь... с тобой.

Он долго смотрит на меня, его взгляд прищурен, как будто он действительно собирается выслушать мою чушь. Секунды идут, и я становлюсь уверена, что он собирается уйти отсюда, оставив меня в подвешенном состоянии, но затем он поднимает подбородок.

— Продолжай, — инструктирует он. — Что тебе от меня нужно?

— Хорошо, — говорю я, срывая это, как пластырь, начиная с основ. — Я согласна, чтобы ты использовал мое тело по своему усмотрению. Однако это улица с двусторонним движением. Если ты будешь трахать меня всякий раз, когда возникнут чувства, тогда я смогу оседлать твой член по своему усмотрению. Если у тебя какая-то деловая встреча, а мне нужно потрахаться, то ты извинишься и позаботишься обо мне, точно так же, как я должна раздвинуть бедра и наклониться для тебя.

Он проводит рукой по лицу, делая шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами.

— Бизнес есть бизнес. Я не буду оправдываться, чтобы трахнуть тебя, — заявляет он. — Тем не менее, я привел тебя сюда, и если у тебя есть потребности, то я несу за них ответственность. Если тебе нужно потрахаться, мы потрахаемся.

Я киваю, чувствуя, что мы набираем обороты.

— Хорошо, — продолжаю я. — Я согласна с тем, что ты называешь меня Ангелом или Милым Ангелочком. Однако я была бы рада, если бы ты мог называть меня по имени. Это единственная часть меня, которая по-настоящему принадлежит мне, и я хочу сохранить ее.

Его взгляд становится жестче.

— Я не буду.

— Ты сможешь, — настаиваю я, пристально глядя на него, давая понять, что на этом холме я на сто процентов готова умереть. — Меня зовут Кьяра, и когда ты позовешь меня, ты будешь использовать это имя. Я не откажусь от своей личности ни ради тебя, ни ради какого-либо другого мужчины.

— При моей работе я не могу допустить, чтобы что-то связывало тебя с твоей прежней жизнью. Теперь ты принадлежишь мне.

— Ты готов пойти на компромисс? — спрашиваю я, мне слишком любопытно, что это за конкретное направление бизнеса, из-за которого мне пришлось потерять свое имя. Хотя, учитывая, что он похитил меня из сети торговцев людьми, это не могло быть чем-то хорошим. — Я не привязана к своей фамилии. Я никогда не знала своих родителей. Я выросла в приемной семье, переезжая из дома в дом. Я полагаю, что мою фамилию мне дало государство после того, как я была брошена у дверей детского дома без возможности идентифицировать себя. Я могу расстаться с этим, если ты пожелаешь.

Он мгновение рассматривает меня, прежде чем, наконец, кивнуть.

— Хорошо, — говорит он. — Заключаем сделку. Я буду называть тебя по имени. Есть что-нибудь еще?

Нервы тяжело сдавливают мне живот, и я понимаю, что сейчас, возможно, это мой единственный шанс выплеснуть это наружу.