— В ужасе, — признаюсь я, проглатывая комок в горле и оставаясь верной своему слову, что всегда буду честна с ним... по большей части.
— И все же, — говорит он с таким сильным толчком, что я вскрикиваю от удовольствия. — Ты все еще позволяешь мне быть внутри тебя.
Я снова киваю.
— Меня пугает то, что ты делаешь и на что ты способен, но когда дело касается нас с тобой, ты не проявляешь ничего, кроме доброты. Я не верю, что ты когда-либо намеренно причинил бы мне боль, — говорю я ему. — Я понимаю, что знаю тебя недостаточно хорошо, чтобы судить, но я чувствую, что могу доверять тебе.
— Хорошо, — говорит он, когда его пальцы быстрее двигаются по моему клитору, отправляя меня в мир чистого экстаза. — Теперь сожми меня. Кончай на мой член, как хорошая маленькая девочка, какой ты и являешься.
Его слова доводят меня до овердрайва, и когда он снова входит в меня, мой мир взрывается, и я кончаю для него, как он и требовал.
— О Боже, Киллиан, — кричу я, хватая его за другую руку и крепко сжимая ее, пока мое тело дрожит, мои стены разбиваются вокруг него, как тонкое стекло.
Киллиан одобрительно хмыкает, и мгновением позже он рычит глубоко мне в ухо, позволяя себе кончить, выстреливая горячими струями спермы глубоко внутри меня.
— Вот моя хорошая маленькая шлюшка, — ворчит он, наклоняя голову вперед и утыкаясь лбом мне в плечо. — Ты моя. Вся, блядь, моя. Ни один другой мужчина никогда больше не прикоснется к тебе, ты меня понимаешь?
— Вся твоя, — соглашаюсь я, в то время как моя киска продолжает биться в конвульсиях вокруг его толстого члена.
Он обнимает меня еще мгновение, и когда он спускается со своего возвышения, я не могу не вспомнить слова, которые сказал мне его гнилой кузен: И если ты только подумаешь предложить ему наследника ДеЛоренцо, я вырву твоего ребенка прямо из твоей утробы.
Поэтому я здесь? Это то, чего он от меня хочет?
Честно говоря, на данный момент я не могу сказать, но сейчас не время спрашивать. Черт возьми, я сомневаюсь, что когда-нибудь наступит подходящее время подвергать сомнению намерения и мотивы Киллиана ДеЛоренцо.
Когда я, наконец, отдышалась, Киллиан выходит из меня и поправляет юбку на месте.
— У меня завтра вечером мероприятие, и я хочу, чтобы ты сопровождала меня, — говорит он, когда я, наконец, поворачиваюсь к нему лицом, мой взгляд скользит по поразительной линии подбородка мужчины, покрытого как раз нужным количеством щетины, напоминая мне в миллионный раз, насколько он чертовски великолепен.
Мой язык высовывается и проходит по сухим губам, когда я поднимаю свой жадный взгляд, чтобы встретиться с его пристальным взглядом.
— Что за мероприятие? — спрашиваю я, мгновенно приходя в себя.
Словно почувствовав мое беспокойство, Киллиан на мгновение колеблется.
— Деловое мероприятие, на котором ты будешь вести себя наилучшим образом. Ты будешь улыбаться, когда с тобой заговорят, будешь вежлива и общаться с нашей компанией. Я обеспечу тебя платьем и приду в семь вечера, я ожидаю, что ты будешь готова. Это официальное мероприятие, на котором будет присутствовать большая часть моей семьи. Бал, как вы, американцы, любите их называть.
Мои брови хмурятся, пропуская ту часть, где он сказал, что его семья будет там, потому что это могло означать только то, что Серджиу будет там, но что на самом деле может произойти в присутствии Киллиана?
— Ты ведешь меня на бал? — спрашиваю я, гадая, что за крутой босс мафии устраивает шикарный бал в платьях.
Этот напряженный взгляд становится жестче, напоминая мне, что ему не нравится, когда его допрашивают.
— Это то, что я сказал, не так ли?
— Так и есть.
— Тогда я рад, что мы на одной волне, — говорит он. — Утром меня не будет, я займусь делами. Когда я вернусь, Милый Ангел, ночь будет твоей.
12
КЬЯРА
Солнце едва взошло, когда я просыпаюсь и обнаруживаю платье в пол, висящее на дверном косяке моей гардеробной. Я с благоговением смотрю на это, откидываю одеяла и бреду через комнату, одновременно злясь на себя за то, что не заметила, когда кто-то вошел в мою комнату.
Мои пальцы касаются великолепного шелка цвета шампанского, и бабочки порхают в моем животе.
Я с трудом сглатываю, мной овладевает замешательство.
В тот первый раз, когда мы были вместе, он сказал мне, что будет трахать меня до тех пор, пока я не забуду, зачем я здесь, пока не поверю, что хочу этого. И, черт возьми, я думаю, что он мог бы преуспеть. Он задурил мне голову, называя меня Милым ангелом, и обращаясь со мной как с королевой, которой я всегда хотела быть. Какая женщина не хотела бы этого? Жить без арендной платы в красивом особняке, глубоко в горах, вдали от суровых реалий реальной жизни. У меня здесь есть все, идеальная жизнь, и он предлагает это мне на блюдечке с голубой каемочкой.
Все, кроме его кузена, конечно.
Все, что мне нужно сделать, это принять это.
Он предупреждает меня о своей темной стороне, если я откажу ему, что это будет то, от чего я никогда не смогу оправиться. Не буду врать, я доверяю ему, когда он говорит, что он человек слова. Кажется, он всегда доводит дело до конца.
Он сбивает меня с толку, я так запуталась в том, чего я хочу. Мне следовало бы попытаться найти выход отсюда, но все, чего я хочу, это видеть одобрение в его глазах, когда я буду трахать его, и слышать эти сладкие слова, произносимые шепотом с таким пленительным акцентом.
Что, черт возьми, со мной не так? Когда я перестала видеть в нем своего похитителя и начала видеть в нем мужчину, которому хочу понравиться?
Мой взгляд скользит по платью, останавливаясь на глубоком вырезе и разрезе до бедер, который идеально подчеркнет мои ноги. И все, что я могу сделать, это задаться вопросом, почему он назвал меня своей собственностью. Даже на балконе после их встречи он сказал, что ни один другой мужчина никогда больше не прикоснется ко мне, но если я всего лишь игрушка, зачем приглашать меня на семейное мероприятие? Я не могу утверждать, что знаю что-либо о тонкостях жизни мафии, но разве приглашение меня на свидание не стало бы заявлением? Я просто хотела бы знать, какое именно.
Все, что я знаю, это то, что быть здесь с ним в миллион раз лучше, чем любой другой результат, который мог бы быть получен от продажи с аукциона на том складе. Я должна поблагодарить его за мое спасение, но он настаивает, что он не герой. Если бы только он мог видеть это так, как вижу это я. Он предложил мне спасение, и хотя он может думать об этом как об удовлетворении своих порочных потребностей, я рассматриваю это как шанс выжить.
Шагая по своей комнате, я смотрю в большое окно, выходящее на заднюю часть дома, любуясь тем, как мягкие оттенки золота переливаются на горных вершинах. Это ослепительно, невероятно великолепно, и зрелище, под которым я могла бы с радостью просыпаться каждый день своей жизни. Это уж точно лучше, чем просыпаться от стука моего домовладельца в дверь, требующего арендную плату.
