— Только ты мог бы сделать так, чтобы предложение звучало как приобретение бизнеса, и выйти сухим из воды.

— Выходи за меня замуж.

Он говорит это с улыбкой, которая может заставить меня согласиться практически на что угодно.

— Я уже замужем за тобой.

Мои слезы смешиваются с каплями дождя, и я не уверена, где начинается одно и заканчивается другое.

— На этот раз выходи за меня замуж по-настоящему. Никакого контракта. Никакого наследства. Никаких ожиданий, кроме того, что ты будешь любить меня, несмотря на все причины, по которым тебе, вероятно, не следует этого делать.

Он больше ничего не говорит и смотрит на меня снизу вверх. Эмоции мелькают на его лице, как кольцо настроения, переходя от счастья к страху. Сильный дождь медленно превращается в легкую морось, пока я смотрю на него.

Снова выйти за него замуж — значит доверить ему свое сердце, зная, что он может его разбить. Это означает дать ему справедливый шанс учиться на своих ошибках и стать лучшим человеком в их свете. Брак — это нелегко, но и жизнь тоже, и я не могу представить, как справляюсь ни с тем, ни с другим без Деклана. К счастью, мне это ненужно.

— Да, — Ответ звучит как шепот, поэтому я говорю тверже: — Да. Я хочу выйти за тебя замуж.

Мои ноги дрожат от улыбки на его лице, когда он одевает новое кольцо мне на палец.

Бриллианты окружают зеленый драгоценный камень, как солнечные лучи, сияющие, когда солнце наконец-то освещает нас.

— Это были самые мучительные тридцать секунд в моей жизни.

Я смеюсь.

— Поделом тебе после всего, через что ты заставил меня пройти.

Он встает и притягивает меня в свои объятия. Его губы прижимаются к моим, лишая меня способности дышать, когда он целует меня с каждой унцией любви в нем. Объятия Деклана напоминают возвращение домой. Мои пальцы на ногах покалывает, а в груди теплеет, и я вся возбуждаюсь, когда его губы мягко прижимаются к моим в безмолвном извинении.

Наш поцелуй длится, как мне кажется, несколько часов. К тому времени, как мы отрываемся друг от друга, мы оба промокаем до нитки, хотя дождь официально прекратился.

От того, как он смотрит на меня, у меня по спине пробегает еще одна дрожь. Я делаю шаг назад, зная, что означает такой взгляд.

Я прочищаю горло.

— Ты собираешься рассказать мне, что мы делаем здесь, у черта на куличках?

— Показываем тебе наш новый дом.

— Наш новый что?

Я таращусь на дом, разинув рот. Я использую этот термин в широком смысле, поскольку это место выглядит так, как будто оно было заброшено в течение многих лет.

— Позволь мне показать тебе кое-что.

Он сжимает мою руку, когда мы огибаем заднюю часть дома.

— Не. Может. Быть.

Я моргаю.

Он улыбается.

— Тебе нравится?

Я делаю шаг в сторону потрясающей оранжереи. В отличие от дома позади нас, теплица выглядит как будто кто-то недавно пришел, чтобы позаботиться об этом. Безупречно чистое стекло сияет, давая мне хорошее представление о пустом пространстве внутри.

Мне нужно было бы купить сотни растений, чтобы заполнить его. Может быть, даже тысячу.

Деклан притягивает меня к своей груди, чтобы положить подбородок мне на плечо.

— Я думал о том, чтобы позволить тебе выбрать место, но когда мой агент по недвижимости прислал мне список, я знал, что это, то самое место. Я поехал в тот же день, чтобы проверить его и сделать предложение.

— Почему? — Хриплю я.

— Потому что нет ничего, чего я хочу больше, чем превратить дом в очаг с тобой.

Деклан должен прийти с предупреждающим знаком, потому что я склонна падать в обморок всякий раз, когда он рядом.

— Это прекрасно.

Его руки сжимаются вокруг меня.

— Хочешь посмотреть?

— Мы можем?

Он ухмыляется, отступает от меня и открывает дверь. Следующие пять минут я провожу, исследуя это место, прикидывая, сколько места у меня было бы.

— Я думаю, что я на небесах.

Я провожу пальцем по пустому столу, ожидающему, когда его накроют кастрюлями.

— Я так понимаю, что тебе нравится?

Его уверенный голос не соответствует нерешительному взгляду в его глазах.

Он нервничает.

Тревожный Деклан — мой любимый Деклан, потому что это его версия, о которой больше никто не знает.

Он так старается скрыть это от всех остальных, но рядом со мной он не против ослабить бдительность. В моей груди становится тепло и покалывает от осознания того, что он доверяет мне настолько, чтобы поделиться этой частью себя.

Потому что для такого человека, как он, который вырос, думая, что эмоции — это слабость, это, вероятно, значит гораздо больше, чем я когда-либо могла бы себе представить.

Я подхожу к нему и обвиваю руками его шею.

— Мне очень нравится.