Ты бы не возражал убить того, кто причинил ей боль.
Ты отвез ее в больницу, хотя презираешь их всеми фибрами души.
Все признаки указывают на одно: наша ситуация быстро рушится, и виноват в этом только я один.
Айрис прерывает мои мысли:
— Я обязательно буду носить бандаж в течение нескольких недель и избегать любых действий, которые могут усугубить ситуацию.
— Прекрасно. И не забудьте записаться на повторный визит к врачу. — Доктор бросает на меня последний взгляд, прежде чем вручить Айрис документы на выписку. — Приятно познакомиться, миссис Кейн.
— Ты поможешь мне с этим? — Когда доктор уходит, она протягивает мне планшет левой рукой. Я фыркаю, забираю его у нее и заполняю.
Она проверяет время на своем телефоне.
— Ну, по крайней мере, это заняло не так много времени, как я думала. Я уверена, что ты умираешь от желания вернуться к работе.
За все время нашего пребывания здесь я ни разу не подумал о своей работе, потому что моей единственной заботой было позаботиться о ней. Последние четырнадцать лет своей жизни я думал только о работе, и всего лишь одна женщина заставила меня на несколько часов полностью забыть о своих обязанностях.
Как будто это не пугает меня достаточно, достаточно одного взгляда на ее импровизированный корсет, чтобы моя кровь вспыхнула под кожей. Я точно знаю, почему ее травма злит меня больше всего на свете. Это та же самая причина, по которой я чувствую желание оттолкнуть Кэла от нее всякий раз, когда он подходит слишком близко, или то, как мне необъяснимо нужно видеть ее всякий раз, когда она исчезает из моего поля зрения дольше, чем на несколько часов.
Ты заботишься о ней.
Блядь.
Первая остановка после того, как я высажу Айрис в офисе — таунхаус моего отца. Его помощник сообщил мне, что он взял отгул из-за «непредвиденной болезни», так что найти его нетрудно.
Я почти ожидаю, что он проигнорирует меня, ожидая у своей входной двери, но я должен был догадаться, что он слишком горд, чтобы выглядеть слабым передо мной.
Он открывает дверь, и я моргаю, глядя на его лицо. Его нос-месиво из хрящей и синяков, и мне кажется, что я смотрю в зеркало. Мне не нужно протягивать руку, чтобы дотронуться до небольшой шишки на носу, чтобы вспомнить, что она там есть. Шишка, которую он нанес после сильного удара и слишком большого количества алкоголя. Мой желудок скручивается от осознания того, что я не лучше его, набрасываюсь с кулаками, когда меня провоцируют.
Ты больше не совершишь той же ошибки. Ты можешь научиться быть лучше.
Несмотря на мои обнадеживающие слова, мне трудно бороться с леденящим душу осознанием.
— Я сомневаюсь, что ты пришел сюда, чтобы поглазеть на свою работу, так что давай или убирайся с моего чертова крыльца.
— Я пришел кое-что подбросить. — Я шлепаю толстой папкой ему в грудь.
У меня есть одна для каждого человека в моей жизни. Секреты так же хороши, как любая валюта, и я чертовски богат, и все благодаря частному детективу, который у меня есть на задании.
Он открывает файл и закрывает его ни минутой позже.
— Понимаю.
— Не торопись и хорошенько посмотри. Мне особенно нравятся отчеты предыдущих учителей, подробно рассказывающие о твоём жестоком обращении, хотя скрытые визиты в больницу из-за сломанных костей особенно убедительны. К задней панели прикреплен USB-накопитель, который включает в себя несколько видеороликов о наших более публичных стычках, просто на случай, если ты хочешь получить визуальный контекст того, что произойдет, если ты снова свяжешься с Айрис.
— Почему бы не пойти и не поделиться этим со всеми, чтобы занять мое место? — Я издаю горький смешок.
— Потому что мне не нужно прибегать к твоему уровню, чтобы занять твое положение, но я готов сделать это, если ты когда-нибудь снова выкинешь такой трюк, как сегодня.
— Ты хочешь разрушить репутацию нашей семьи из-за нее?
— Мы не семья. Ты убедился в этом в тот момент, когда сказал моей жене перевязать ей трубы, ты, гребаное чудовище. — Мои руки сжимаются, но я сдерживаюсь, чтобы не бросить еще один удар. Я предпочитаю использовать слова как оружие, а не кулаки.
— Я пытаюсь избавить тебя от ошибки — завести ребенка с кем-то только ради наследства. Ты должен благодарить меня.
Глубокий вдох, Деклан. Глубокие гребаные вдохи.
— Если я еще раз поймаю тебя за разговором с Айрис, о делах или нет, я предам это огласке. Никаких вопросов. Второго шанса не будет. Мне все равно, даже если тебе понадобится использовать чертов дымовой сигнал, чтобы связаться со мной, главное, чтобы ты не вмешивал в это мою жену.
— Ты опубликуешь это, даже если это заставит тебя выглядеть слабым?
— В том-то и дело, отец. Я провел много лет, думая, что я жалок, потому что не могу дать тебе отпор, но в конце концов понял, что единственный слабый человек здесь — это тот, кто смотрит прямо на меня. В каком-то смысле я рад, что мама умерла, потому что, по крайней мере, ей не придется сталкиваться с отвратительным подобием человека, которым ты стал. — Я поворачиваюсь, чувствуя, как его горящий взгляд провожает меня до самой машины.
АЙРИС
Деклан был ненормальный с тех пор, как мы вчера отправились в больницу. Я пытаюсь отвлечь его от скверного настроения несколькими комментариями, но это только заставляет его хмуриться, как будто я какая-то помеха.
Если это возможно, то на следующий день руке становится только хуже. Я не могу печатать правой рукой, поэтому ограничиваюсь тем, что клюю отдельные клавиши указательным пальцем левой руки. Я испытываю искушение швырнуть клавиатуру в стену всего через полчаса работы над электронной таблицей. Вместо того чтобы прибегнуть к насилию, потому что мы все знаем, как это было в прошлый раз, я пишу своему рыцарю в сияющем Армани.
Кэл входит в офис через тридцать минут.
— Я всегда думал, что именно Деклан покажет папе, каково это быть на стороне его родительского стиля, но оказалось, что ты сделала ему одолжение.
