— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Не знаю. — По правде говоря, я озадачена. — Я просто в шоке.
— Ты не знала ничего из этого?
— Нет.
— Теперь понятно, почему твоя бабушка рассказывала мне, как правильно установить кардиостимулятор, — с намеком на смех говорит он.
— О чем ты? — не поняла я.
— Я полагаю, она должна была стать врачом или медсестрой.
— Нет, не стала. После эмиграции бабушка работала в международной службе Красного Креста, вплоть до смерти моего дедушки десять лет назад.
— Ого, — удивляется Джексон. — Похоже, она знает много медицинской информации.
— И еще кое-что, о чем я никогда не догадывалась.
— Она никогда не рассказывала о твоем прадедушке? — спрашивает Джексон.
Я зажимаю кончик большого пальца между зубами и качаю головой. Я думала, что знаю бабулю.
— Вероятно, это не то, что она хотела бы помнить, — рассуждает Джексон. — Люди, пережившие травму, иногда блокируют воспоминания, даже не прилагая к этому усилий.
— Однако все это время дневник лежал у нее под кроватью.
— Думаю, у тебя еще будет шанс поговорить с ней о прошлом, — сжимая мою руку, говорит он, и его лицо озаряет небольшая улыбка.
— Да, очень на это надеюсь. — Я отвечаю ему долгим вздохом.
— Может, это странно, что я хочу услышать больше? Никто никогда не говорит об этой части истории, и я сильно заинтригован, — добавляет Джексон.
— Я не думаю, что это странно. Мне льстит твой интерес, и приятно, что есть с кем этим поделиться, — признаюсь я ему. — Многое нужно переварить и осмыслить.
Джексон смотрит на время на приборной панели, и я тоже бросаю туда взгляд. Сколько уже сейчас?
— Видимо, ты медленно читаешь, — шутит он.
— А у меня такое ощущение, что все слова я пропускаю через себя. — Как будто вынуждена останавливаться и впитывать каждый факт, чтобы напомнить себе, что читаю правдивую историю.
— Сомневаюсь, что кому-то из нас удастся сегодня выспаться, но, думаю, ничего страшного.
— Прости меня, — говорю я, чувствуя себя виноватой за то, что не даю ему спать. Джексону нужен отдых, чтобы выполнять свою работу.
— Я думаю, Чарли был хорошим парнем, — произносит он. — По идее, он должен быть плохим парнем, но на самом деле я не думаю, что он такой. Мы всегда считаем всех нацистов злыми, но, похоже, были молодые немецкие мужчины, которых заставляли служить против их желания.
— Наверное, мы это еще поймем. — Я не знаю, почему мое сердце бешено колотится, а ладони липкие. Может быть, из-за Джексона, а может быть, потому, что я только что прочитала самый страшный и печальный рассказ о том, что случилось с человеком, которого я люблю. В любом случае я слишком вымотана физически и эмоционально, чтобы анализировать свои чувства сейчас.
— Ну, я все-таки должна дать тебе поспать, — говорю Джексону.
— Надо постараться выкроить хотя бы пару часов, наверное.
Я кладу дневник обратно в сумку и открываю дверь. Джексон в это время уже успевает обойти машину и встретить меня у пассажирской двери.
— Где твоя машина? — спрашивает он.
Я показываю в конец ряда.
— Вон там.
— Я провожу тебя. Ночью на этой парковке может быть неспокойно.
Пока мы идем бок о бок, мои нервы на взводе. Джексон слишком идеален. Таких вечеров, как сегодня, в реальной жизни не бывает
— Это здесь, — говорю я ему.
Отпираю джип брелоком, и фары дважды мигают.
— Значит, увидимся завтра?
— Я буду здесь весь день, — отзывается он. Как же неловко. У меня только что было первое свидание с врачом, который лечит мою бабушкой. Ему не так-то просто избегать меня сейчас, даже если я ему неинтересна. Как я могла подумать, что это хорошая идея? Я совсем забыла, что такое встречаться с новым парнем.
Джексон почесывает затылок, глядя в небо, и мне хочется понять, что творится у него в голове. Тянусь к двери, открываю ее и делаю шаг к сиденью, чтобы бросить сумку внутрь. Наверное, происходи это на экране, зритель мог бы взять миску попкорна и посмеяться над неловкой сценой из школьного драматического фильма.
— Ладно, я могу держать себя в руках. Извини. Мне просто нужно на секундочку переключить внимание. Не хочу сделать что-то не то, тем более что прекрасно знаю, какой у тебя был тяжелый день. — Сбитая с толку тем, что Джексон пытается сказать, я прекращаю попытки понять, когда он делает шаг вперед и обнимает меня. — Но ведь обнять тебя можно, правда?
— Объятия будут более чем кстати. — Я нуждалась в объятиях весь день. Это единственное, что мне требовалось сегодня... ну, кроме свидания с великолепным доктором. Я приподнимаюсь на носочках, чтобы дотянуться руками до его шеи. — Еще раз спасибо тебе за все, — благодарю я.
