Джексон кивает головой в сторону двери, и я следую за ним.

— Наверное, я больше не смогу ей читать, — тяжело говорю ему, как только мы выходим в коридор. — Очевидно, это причиняет ей серьезные страдания, и я не хочу их вызывать, особенно после пережитого бабушкой на этой неделе.

— Я согласен с тобой на сто процентов, — произносит Джексон, серьезно глядя на меня. — Но, как уже говорил, мы должны постараться сделать все возможное, чтобы ее не расстраивать. Амелии нужно лечиться и выздоравливать, а волнение только усложнит эту задачу.

— А ты не думаешь, что этот стресс навредит ей еще больше? — возражаю я.

— Может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы попытаться найти этого Чарли? — снова предлагает Джексон.

Он серьезно? Когда мужчина впервые заговорил об этом, моей немедленной реакцией было твердое «нет». И хотя постепенно выясняется, что бабушка всю жизнь что-то от меня скрывала, тем не менее, я чувствую, что мне необходимо знать, чем закончились их отношения. Не уверена, что до конца понимаю, как можно быть замужем за одним человеком более шестидесяти лет, и при этом тосковать по другому. Меня бы это сделало несчастной, но бабушка всегда казалась такой счастливой. Если она была так влюблена в этого Чарли, почему не попыталась найти его и отменить принятое ею решение? Если только она не помнит, что он умер...

— Я не могу, — качаю головой. — Мой дедушка был замечательным человеком, и он был бы совершенно раздавлен. Мне кажется, что все это неправильно.

— Дело не в тебе, Эмма, — подчеркивает Джексон.

Я не понимаю, почему он так переживает из-за этой ситуации. Мы познакомились всего пару дней назад, и он не член нашей семьи. Хотя знаю, что бабушка — его пациентка, это выходит за рамки обязанностей по уходу за ней.

— Мне не удается разобраться даже с собственной жизнью, так как же я могу принимать решения за нее? Очевидно, я не лучший человек, чтобы решать чью-то судьбу.

Джексон вдавливает руку в стену рядом со мной.

— Ты излишне строга к себе, не находишь?

— Мне тридцать один год, и я только что нашла в себе мужество прекратить шестилетние отношения, которые с самого начала не задались. Затем, поддавшись на уговоры бабушки, я соглашаюсь на свидание с очаровательным, привлекательным доктором, который только что поцеловал меня так, как никогда не целовали за всю мою жизнь. Так что, очевидно, я немного затрудняюсь в принятии рациональных решений.

На лице Джексона вновь появляется заразительная улыбка, освещающая его глаза под флуоресцентными лампами.

— Лучше поздно, чем никогда.

Лучше поздно, чем никогда. Неужели и бабушка сейчас думает об этом?

— Если тебе нужен мой совет, а я знаю, что он тебе не нужен, — заявляет Джексон, — дочитай дневник до конца. Узнай, чем закончится эта история, а потом прими решение, исходя из того, что будет лучше для нее... и для тебя. Реальность такова, что Чарли уже за девяносто, и он, скорее всего, не сможет ничего сделать, не говоря уже о том, чтобы приехать сюда, к твоей бабушке. С другой стороны, он может быть...

— Я знаю.

— Ты же все равно продолжишь читать, так что разберись с этим потом. А пока мы успокоим твою бабушку и сохраним ее душевное равновесие, хорошо?

Я смотрю в пронзительные глаза Джексона, и отражение света подчеркивает его взгляд. В его мизинце больше здравого смысла, чем во всем моем теле.

— Хорошо, — соглашаюсь я, слегка кивнув.

— И еще одно замечание, — говорит он, бегло оглядываясь по сторонам. — Не возникнет никаких сложностей из-за бывшего парня, если я попрошу тебя выпить со мной сегодня вечером?

— Я думала, мы договорились о свидании на пятницу? — скромно уточняю, делая вид, что смущена.

— Да, но что, если завтра меня собьет автобус?

— Я, наверное, об этом не узнаю, потому что у меня еще нет твоего номера телефона, — подыгрываю я.

— Мы должны решить эту проблему, и я обязательно отмечу твой номер в телефоне как «Связаться, если меня собьет автобус». Ты же не хочешь упустить шанс пообщаться с парнем, который только что поцеловал тебя так, как никто другой, правда? — заявляет он с самоуверенной ухмылкой, похоже, весьма довольный собой.

Я не могу сдержать смех, который так и льется из меня.

— Забавный доктор. Я сначала не поверила, но ты и правда многогранен.

— Я —полный набор, понимаешь? Такие встречаются раз в жизни. — Его слова сопровождаются преувеличенно фальшивым зевком, когда он стонет и вытягивает руки над головой. Я бью его тыльной стороной ладони по животу, и мужчина с усмешкой наклоняется вперед.

— Мне нужно пойти поработать после того, как я удостоверюсь, что с бабушкой все в порядке, но может, позже мы встретимся, чтобы выпить? — я просто не могу не поддаться на его уловки — Джексон такой обаятельный.

— «Ландсдаун» в восемь? — предлагает он.

— По-моему, неплохо.

— Встретимся возле «Ландсдауна», — говорит он.

— Зачем?

— Просто так.

Я игриво закатываю глаза и прохожу мимо него, возвращаясь к бабушке, которая уснула за время моего отсутствия. Надеюсь, она будет более спокойной, когда проснется. По крайней мере, я знаю, что здесь она в надежных руках.

Я беру дневник с кресла и кладу его в сумку, а затем на цыпочках выхожу из комнаты. В большом лифте я тяжело приваливаюсь к стене и на мгновение закрываю глаза, потрясенная всем, что происходит в моей жизни. Я стараюсь глубоко вдохнуть, чувствуя себя так, словно не делала этого несколько дней. Такое ощущение, что моя жизнь выходит из-под контроля, и мне трудно найти что-то, за что можно было бы ухватиться. Словно Алиса в Стране чудес, я падаю в нору на неизведанную территорию, не понимая, что именно произошло, и где я окажусь.

Слова, проносящиеся в моем сознании, нелегко переварить, потому что я не могу соотнести их с теми обстоятельствами и ощущениями, которые бабушка пережила. Трудно смириться с мыслью, что мне, возможно, никогда не получится по-настоящему понять, через что пришлось пройти бабуле, и теперь это создает между нами невидимую пропасть, которой раньше не было. Бабушка живет с этим все эти годы, зная, что у нее никогда не будет возможности испытать то, что она должна была испытать в те нелегкие годы, и, что еще хуже, ее юношескую любовь сопровождали пытки и мучения. Я думала, мы с ней похожи, но теперь понимаю, что никогда не смогу быть и вполовину такой сильной, как она. Она выжила в самом прямом смысле этого слова.

С этими мыслями я иду к своему джипу и забрасываю сумку внутрь, а затем сажусь на сиденье. Когда я собираюсь закрыть дверь, то вижу записку, прикрепленную между щеткой стеклоочистителя и лобовым стеклом. Присмотревшись, понимаю, что это конверт. Странно. Я выхожу из машины, вытаскиваю его и возвращаю в салон.

Конверт не запечатан, что позволяет легко извлечь записку. Развернув неровно сложенную бумагу, я обнаруживаю размашистый почерк Майка.

Пожалуйста, больше никаких извинений.

«Эмма,

Пожалуйста, не выбрасывай это письмо, не прочитав его сначала.

Я ошибался больше раз, чем могу сосчитать. После некоторого времени раздумий могу честно сказать, что я был плохим парнем. Я не знаю, как быть хорошим партнером, и, думаю, это не очень хорошо характеризует меня. Понимаю, это говорит о моей незрелости, но в свою защиту скажу, что у меня никогда не было достойного примера для подражания.

Осознаю, как сильно тебя обидел, и измена непростительна. И не жду, что ты простишь меня за сделанное мной, особенно после шести лет хорошего отношения ко мне. Я ничего не дал тебе взамен, и знаю, что это письмо может быть выброшено в окно через несколько минут, но не могу уйти, не попытавшись хотя бы в чем-то поступить с тобой правильно.

Больше никаких обещаний с моей стороны. Я знаю, что не смогу их сдержать. Не могу сказать, что брошу пить, потому что уверен, у меня есть с этим проблемы, как и у моего звездного отца. Я обращался с тобой как с дерьмом, потому что в моей жизни никогда не было женщины, которая показала бы мне, как нужно поступать. Я был слеп к этому. Знаю, что не заслуживаю тебя, и не заслужил последние шесть лет твоей жизни, но все же надеюсь, что когда-нибудь ты простишь меня, хотя бы за то, что я зря потратил твое время.

Ты можешь никогда не поверить, но я правда люблю тебя, и мне больно, особенно сейчас, когда постепенно начинаю понимать, что между нами на самом деле все кончено. Я собрал твои вещи в коробку и оставил ее на заднем дворике дома твоей мамы. Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, как меня найти. Спасибо, что пыталась меня исправить. Наверное, некоторые вещи просто не поддаются починке.

Всегда люблю тебя,

Майк».

Ух ты. Я не ожидала такого поворота событий. Печально, но сначала я подумала, что кто-то написал текст за него, а потом решила, наверное, это последняя попытка Майка получить мое прощение.