— Так он тебя поцеловал?
Я роняю голову на руки.
— Мама, прекрати.
— Ну же, мне нужна хотя бы крупица информации.
— Нет.
— После всего, что я для тебя сделала, не бросишь мне маленькую, крошечную, ничтожную косточку, чтобы я могла прожить день. Я так переживаю из-за бабушки. Просто дай мне повод улыбнуться.
— Мамы обычно не радуются, когда их дочери целуются с мужчинами.
— Мамы, которые хотят, чтобы их дочери остепенились и подарили внуков, очень даже.
— Ты говоришь как сумасшедшая, — заявляю я ей.
— Нет, я просто хочу для своей дочери самого лучшего. И в этом разница.
— Я только вчера рассталась с Майком, ты что, забыла? Я не собиралась прыгать в постель к кому-то через шесть часов.
— Ладно, послушай. Я не жду, что ты прыгнешь к кому-то в постель. Я просто спросила, целовалась ли ты. О боже, так вот почему тебя не было дома до трех тридцати?
— Серьезно? Ты до последнего ждала и не позвонила мне?
— Пожалуйста, — говорит она так, словно делает одолжение, не преследуя свою тридцатиоднолетнюю дочь.
— Спасибо, мам. Приятно знать, что ты доверяешь мне после стольких лет. — Закатываю глаза, чтобы она поняла, что это сарказм.
— Сделай мне одолжение, убедись, что он проверяется, прежде чем вы займетесь всякими интимными штуками. — Интимные штуки. Мы уже дошли до этого. Как весело.
— Да, мама.
— Не могу дождаться, когда увижу его позже, — шевеля бровями, говорит она.
— Звучит немного странно, не находишь? Стоит ли так радоваться встрече с врачом своей матери.
— Эмма, он может стать моим будущим зятем. Почему бы мне не радоваться встрече с ним?
Я откусываю от блинчика, переваривая ее словам, прежде чем опустить вилку на стеклянную тарелку.
— Мам, я понимаю, что ты сейчас вроде как шутишь, но лучше не говори ему ничего подобного. Серьезно, это отпугнет любого парня.
— Не знаю. Он, похоже, из тех, кто женится. Врач всегда хочет иметь хорошую жену, к которой можно вернуться домой, — улыбается она.
— Да, в твоих мечтах, или в сериалах... ох, ладно... в общем, одно и то же.
— Важно, чтобы Джексон знал, что ему рады. Некоторых мужчин отпугивают семьи, и я бы не хотела, чтобы так произошло. Я никогда не прощу себе, если посчитаю, что могла бы сделать больше для того, чтобы он чувствовал себя желанным гостем.
— Одно свидание. Я сходила только на одно свидание, мама.
— Одно свидание, после которого ты улыбаешься, хотя я тебя сейчас жутко раздражаю. — Я не улыбаюсь, правда? Мне хочется дотронуться до губ, чтобы убедиться в этом, и оказывается, что на моем лице нет прямой линии, как это обычно бывает в это время суток.
— Так он тебя поцеловал или нет? — продолжает допытываться мама.
— Нет! — кричу я. — Довольна? — Я улыбаюсь и выдавливаю из себя неловкий смешок, чтобы она поняла, что я не расстроилась из-за этого.
— Ох, милая, мне жаль.
Закрываю глаза, потому что эта женщина умеет нажимать на мои кнопки, как никто другой во всей Вселенной, и в эту секунду я могу просто сорваться. Мой мозг уже перегружен, и я не в состоянии справиться с ее драмой.
— Это было первое свидание, мам. Сколько раз я повторяла это за последние пять минут?
— Может быть, ты недостаточно улыбалась? У тебя иногда бывает такое... как это называется? Ленивое лицо стервы?
— Боже, мама, что с тобой сегодня? Во-первых, это лицо скучающей стервы, а во-вторых, у меня такого нет.
— Сейчас нет, — соглашается она.
— И оно не скучающее, оно осмысленное.
— Ох, милая, расслабься.
К тому времени, когда меня перестали ругать мои тикающие яичники — они же мама, — я доела блинчики и была готова начать этот день. Если не займусь работой, то скоро потеряю клиентов, а за последние десять минут я уже слышала, как мой телефон пиликнул не менее шести раз.
— Я собираюсь принять душ и отправиться в больницу, — сообщаю ей. — Спасибо за завтрак. Все было замечательно, за исключением застольных разговоров.
Убираю посуду в посудомоечную машину, затем беру кружку из шкафа и наполняю ее свежим кофе. Сегодня я возьму черный. Это определенно будет день черного кофе.
