— Горский, я так понимаю, идёт другим путём?
— Кардинально иным. Уже два года он снимает виг со всех мало-мальски значимых заведений, которые принадлежат русским. И не лезет на чужие точки. Не рискует. Плюс опиаты, проституция…
Я увидел, как дёрнулась щека у капитана и напряглись скулы, из-за чего его и без того острые аристократические черты проявились сильнее.
— Проституция тоже «на своих»… — добил я его.
Ну а что? Не все вещи, которые придётся делать нашей «службе безопасности» являются законными. Одно дело: отбиваться от напавшего врага, другое — бить на упреждение. Поэтому я постепенно вводил в курс происходящего свой «личный состав» и знакомил их с реалиями жизни на новой земле, чётко очерчивая, что мы воюем за светлую сторону, хоть и очень специфическими методами.
Я закинул ногу на ногу и пригубил чашку с кофе. Сейчас мы с капитаном расположились в глубине уютной и большой кафешки. В обеденное время зал был заполнен как минимум наполовину. С десяток людей отделяли нас от больших окон, выходящих на оживлённую улицу. Стены в светло-кремовых, пастельных цветах покрывала искусная роспись в виде тёмно-вишнёвых силуэтов вьющихся ветвей с листьями. Мы расположились в глубоких креслах с высокими спинками, обтянутых коричнево-красным бархатом. Кофе и штрудели тут были дорогими, но достойными внимания. Аромат свежей выпечки витал по просторному залу, волнуя тех, кто ещё ожидал свой заказ.
За окном остановился чёрный Форд, и из него вышел Витя, в длинном новом пальто тёмного цвета, чёрном костюме и серой рубашке. В отличие от Рощупкина, он не любил одеваться кричаще, а обоих друзей я уже сориентировал, что дальнейшие дела вести придётся на более серьёзном уровне и наши старые обноски нам понадобятся разве что для каких-то тёмных дел.
Громов открыл дверь в кофейню. Раздался мелодичный звон колокольчика. К Вите тут же подскочил официант в белом переднике, но друг, снимая шляпу, вежливо кивнул и сделал жест, что ему ничего не надо, указав за наш столик. Официант понимающе исчез так же, как и появился, словно растворившись в воздухе.
— Он согласился… — грузно усаживаясь в кресло, произнёс друг.
— Я не сомневался, — кивнул я.
— А я вот думал, что он где-то заляжет, и не будет показывать носа. Сегодня в его бары завалились полицейские. Искали оружие. Даже те места, которые с Горским напрямую не связаны — перетряхнули. «Парадиз» вообще перевернули вверх дном… Но он согласился увидеться.
Я кивнул и ответил:
— Он понимает, кто виноват в его «проблемах». И точно захочет узнать — что нужно делать и в каких масштабах? Вчера он думал, что нас немного и мы просто везунчики с деньгами коммунистов-подпольщиков
Синицын на этих словах нахмурился. Но я пропустил это и не отреагировал. Ничего, политработой мы займёмся с подчинёнными чуть позже. И аккуратным культпросветом. Уж я, как бывший преподаватель, с этим точно справлюсь. Некоторые белоэмигранты, как бы ни высказывались против советской власти, потом колоссальные деньги переводили на создание танковых колонн, которые громили немцев в Великой Отечественной. Потому как для этих людей, каких бы взглядов они ни были — слово «Родина» пустым звуком не было. Судя по общению с Молотовым и Синицыным, они тоже вполне себе были таким же патриотами.
— А теперь, после ситуации с ирландцами и обысками, он озадачен и захочет понять — с чем он столкнулся? Если бы не фараоны, он бы уже ударил по нам. Формально они ему вряд ли что-то предъявят. Если бы хотели — давно бы уже взяли за жабры. Но мешают сейчас изрядно. Нам это на руку. Он уже едет?
— Сказал, будет в четырнадцать часов.
— Что ж… Это скоро. Тут есть телефон. Позвони Гарри. Пусть делают то, что должны, если Клеров ещё не уехал… Горский должен получить «весточку». Как раз пригодятся наши находки с того, второго склада… Он должен поверить в этот спектакль! Тем более, Илья Дмитриевич у нас засиделся в квартире. Пора себя показать.
— Понял.
И Витя пошёл к телефону.
Вскоре колокольчики на двери звякнули и в кофейню зашли несколько человек. Один из охранников отошёл в сторону, и «на сцену» выступил мужчина средних лет в очень дорогом костюме.
— Виктор Павлович Горский. Признаться, я удивлён данному приглашению… Вижу, Вы, Алексей, выбрали самое людное место в этом квартале для нашей встречи…
* * *
Василий Клеров, крупный, грузный мужчина с пудовыми кулаками, плюхнулся на сидение рядом со своим неизменным водителем и напарником. Оба они делали важную работу для Горского. Собирали виг, который состригался с прачечных, наливаек, баров, ломбардов, и прочих предприятий, принадлежащих русским, живущих в Бронксе.
Сейчас их авто стояло в глухом переулке на заднем дворе притона, в котором располагался небольшой ломбард. На втором и третьих этажах ночевали всякие асоциальные элементы и толкали дурь. Клеров помахал пачкой наличных, и, довольно усмехнувшись, опустил её в один из многочисленных внутренних карманов портфеля.
— Что за ребятишки, с которыми сегодня встречается босс? — спросил у него водила.
— Не знаю. Какие-то молодые да ранние. Возомнили себя непонятно кем.
— Но босс явно встревожен.
— Понятное дело! Мы сегодня даже не сможем собрать плату с некоторых заведений… Копы шныряют везде. Хрен они что найдут, Виктор Павлович не дурак, всё важное он хранит за городом. А ребята эти наняли несколько мигрантов и затеяли войну с ирландцами.
— Так это они положили банду Томпсона?
— Не знаю. Как-то не верится. Может, там какие-то другие разборки. С итальянцами, например. Это плохо, если макаронники полезут сюда… Босс молчит как рыба. Не объясняет ничего. Сказал, что всё станет ясно сегодня, — пожал плечами Клеров.
— Но при этом он приказал держать ухо востро!
— Правильно. А то что-то все расслабились, как тёрки с ирландцами закончились, и удалось прийти к соглашению. А с этими малолетними придурками босс разберётся, будь уверен… Эй, бродяга! Свали отсюда, мы будем выезжать, — недовольно махнул Василий здоровенной пятернёй на пошатывающегося субъекта в старом пальто в заплатках и потёртостях.
Водитель судорожно сжал пистолет под рулём и облизнул пересохшие губы, следя за нищим.
— Ммм… — мучительно выдавил из себя опустившийся на социальное дно мужчина с перевязанной щекой. Тряпицы повязки закрывали пол-лица. Он протянул руку в перчатке, от которой пахло затхлостью и вонью ночного клоповника.
— Отвали! — брезгливо отмахнулся от него Клеров.
— Ммм…ууммм…
— Ты не слышал? Слушай, он, похоже, ещё и глухонемой! Трогай, поехали уже!
Форд медленно двинул вперёд, а протянутая рука нищего ударилась о край лобового стекла. Колёса взметнули брызги грязи из лужи, чуть не наехав на ногу бродяги и оставляя его позади.
Задняя дверца авто вдруг хлопнула, и Клеров недоумённо обернулся. В глаз ему вдавился ствол револьвера.
— Тормози!
