Она кокетливо улыбнулась, но отвечала пока осторожно, наблюдая за тем, чем закончится перепалка Гарри с Лили. В общем, товарищи мои были вынуждены откланяться, несолоно хлебавши, сокрушаясь, зачем мне вообще понадобилось продолжать разговор с «этими распутными девками, когда Нью-Йорк полон других»!
Всё потому, что мне Мэри всё-таки ответила взаимностью. Чему способствовала пачка наличности, продемонстрированная ей.
Мои «скупердяи» напарники удалились, а я направился за девушкой в её комнату, где защёлкнул дверь на замок и повернулся к ней. Халат уже упал на пол, а девица предстала передо мною в призывной позе, которую, видимо, подсмотрела на «специальных» карточках, которые сейчас входили в обиход среди мужского населения и стоили уйму денег. Быстро она. Это тебе не «игры» дорогих девушек из будущего. Но и публика сейчас менее притязательна.
— Ну как я тебе? — кокетливо поинтересовалась обнажённая красотка.
Я подошёл к граммофону, который стоял на большой тумбе-проигрывателе. А богато живут эти ночные бабочки! Поставил пластинку. С приятным тёплым треском полилась музыка.
— Чего ты молчишь?
— Послушай, Мэри, — я присел на край кровати, — Кто теперь главный над вами?
— Чего? — нахмурилась девица, — Ты кто такой?
Я повернулся в ней и пристально посмотрел в глаза. От моего взгляда она вся съёжилась:
— Если тронешь меня, они тебя прибьют!
— Мэри, я не причиню тебе вреда. Только ответь мне.
— Кто ты такой?
— Вы теперь работаете на Горского?
Глаза девицы расширились от удивления, и она закрылась руками, сев на край кровати подальше от меня.
— Да, и если ты что-то со мной сделаешь, то…
На улице послышался звук мотора автомобилей.
— Я уже сказал. Всё будет хорошо. Я советую тебе уйти отсюда, пока не поздно. Думаю…
Договорить я не успел. Стекло со звоном взорвалось на сотни осколков. Длинные очереди из автоматических винтовок Браунинга разбивали оконную раму, заливали комнату, разнося посуду, картины и бра. Граммофон, торчащий как раз у окна, словил пулю и грохнулся около кровати. Я выхватил пистолет и нырнул на пол, увлекая за собою Мэри. Девушка, быстро перебирая коленями и руками, уползла в одну из комнат.
А из дальней двери по коридору по мне открыли огонь! Ловко они зашли сюда, в дом…
— Где остальные? Их было трое! — услышал я крики бандитов, отстреливаясь от тех, кто пытался всадить пулю в меня, но не рисковал пока выйти на линию прострела.
— Где ещё двое, парни? Эй, урод! Сдавайся!
Я положил одну пулю в плечо всё-таки высунувшегося бандита и захлопнул дверь, придвинув к ней диван. Стрельба из пистолетов-пулемётов в окно прекратилась. Лишь гулкие баханья пары дробовиков заставляли осыпаться побелку с потолка.
— Ми-и-и-стер Соколов! Мне кажется, у нас с вами некоторые разногласия! — послышался издевательский голос, — Приглашаю вас обсудить наш бизнес!
Я укатился под подоконник и слегка выглянул наружу, держа пистолет наготове.
Несколько авто припарковались прямо поперёк дороги, свет от их фар бил в стену здания. В тени расположились, на первый взгляд человек пять. А вот за ними маячило ещё несколько силуэтов. Плюс те, кто в коридоре. Горский, похоже, притащил свою «гвардию» сюда, желая покончить со мною раз и навсегда. Это и хорошо, и плохо одновременно. С одной стороны, вот он — пришёл сам и вылез из своей норы. С другой — здесь почти два десятка человек. А он стоит и глумится в своём дорогом франтоватом пальто. Курит, закинув винтовку на плечо.
— Ну же, мы же с вами деловые люди! Не стесняйтесь.
За тонкой стеной послышался визг. И затем выстрел. Раздался приглушённый голос:
— Твою! Что ты творишь, Петруха?
— Она сама выскочила!
— Кто теперь будет работать за Лили?
А Горский заорал с улицы:
— Ну что там такое?
— Босс, тут Петруха пристрелил Лили…
— Плевать на неё!
— Здесь вторая девка!
— Тащите её сюда! Эй, Алексей. Выходи.
Я аккуратно выглянул на улицу. Из дома появился громила, который за волосы тянул за собою почти обнажённую Мэри. Девица истошно верещала белугой.
— Смотри внимательно, Алексей! Так будет и с твоей семьёй! — на кураже выкрикнул Горский и поднял оружие.
— Стой! — заорал я.
Грохнул выстрел, и девушка упала на тротуар, раскинув руки и замерев навсегда. Словно белокожая кукла на чёрной земле после дождя.
