Это бродяга рванул дверь на себя и нырнул в салон, когда его объезжала машина, а теперь устроился на заднем диване.
— Уважаемый! Если не остановитесь, то Ваш друг поздоровается со своим прапрадедушкой, упокой Господь, его душу! — хрипло повторил мужчина, от которого несло за версту вонью, — И пистолет не трогать! Чуть что — сразу стреляю! — второй револьвер очутился в руке незнакомца и уткнулся в затылок бандита, который сидел за баранкой.
Авто остановилось. Из переулка показалась ещё одна фигура в пальто получше с поднятым воротником. Между ним и шляпой виднелись только глаза. Он рванул на себя дверцу со стороны Клерова, боящегося сделать вдох.
— Вам конец! Горский достанет вас! — процедил водитель.
— Конечно — конечно, сударь, будьте спокойны, мы в курсе. Матвей, забери у господ портфель, там внутри столько приятного. Ассигнации — это мы уважаем и любим.
— Хорошо, Илья Митрич! — с готовностью отозвался подошедший мужчина и вырвал из толстых рук Клерова портфель с вигом.
— Прекрасно. А то не хочется марать портфельчик этой гадостью, что на мне. Где только Гарри достал это пальто? Где он там? Ждёт нас на улице? Матвей, не забудь обыскать господина Клерова. Он точно прячет от нас что-то… Да, господин Клеров⁈ Ой как! Пистолет! Ц-ц-ц. А с виду законопослушный человек. Матвей, представляешь, я провонял крысами, клопами и совсем как прокажённый… Но хорошо, что хоть размялся немного. Сидеть в четырёх стенах с момента, как мы изволили прибыть в этот мрачный город, уже выше моих сил. Душа просит полёта.
Болтливый «нищий» вдруг резко защёлкнул браслеты наручников на запястье Клерова, затем проделал то же самое с водителем. Руки налётчика были белые и холеные, словно он никогда не знал тяжёлой работы.
— Поднимаем свои прекрасные ручки, господа. Оп! Вуаля.
Наручники защёлкнулись на рулевом колесе.
— Вы только никуда не уходите, судари! Люблю, когда всё эффэктно! — произнёс последнее слово с придыханием и через «э» незнакомец, и вынырнул из машины, попутно захватив ствол водителя.
Оба грабителя бегом выскочили из пустого дворика. Пальто на «нищем» почему-то «похудело» окончательно.
Клеров переглянулся обалдело с водителем:
— Что это сейчас было?
— Я вообще не понял, что это за идиоты… Их же закопают…
Водитель обернулся на заднее сидение:
— А это что такое торчит?
— Где? — заглянул через плечо и Клеров, — Сумка какая-то…
Взрыв вынес стёкла на всех трёх этажах старого притона, выходящих во двор. Авто бандитов почти разорвало на куски, крыша лопнула под действием высвободившейся энергии и раскрылась как цветок. Из узкого проезда в злополучный двор под ноги испуганным прохожим на главную улицу выкатилось оторванное колесо…
Глава 28
В западне…
Виктор Павлович Горский был высоким худощавым мужчиной средних лет. Его аккуратные усы были уложены так, словно он и не скрывался весь день где-то от полиции Бронкса, а прибыл только что из цирюльни, проведя там прилично времени. Дорогой костюм, шикарное пальто, отданное в руки своему охраннику.
Он сидел в кресле по-хозяйски, щурясь, как сытый кот, когда потягивал кофе из небольшой искусно выделанной чашечки. Мои напарники и охранники Горского расположились за столиками в отдалении, напряжённо посматривая друг на друга.
— Признаться, я удивлён, что Вы сами меня позвали, — произнёс он, цепко глядя на меня.
— Почему же? Нужно ли мне говорить о том, что наши «интересы» в Бронксе столкнулись? — ответил я.
— Значит, ирландцы всё-таки Ваших рук дело? — понизил он голос, — Так я и думал.
— Они очень многого захотели. И угрожали моей семье, — развёл я руками.
— Это явно опрометчиво с их стороны, — Горский был похож на Шер-Хана, внимательно наблюдающего за добычей, — Но мне импонирует, как Вы быстро разобрались с ними. Позвольте узнать, с чьей помощью?
— Удача улыбается молодым! — оскалился я на все тридцать два.
Меня не обманывали манеры Виктора Павловича. Имея неплохо подвешенный язык и, как говорится, «людей повидав», большинство образованных людей смогут вести подобную беседу. За шиком и лоском внешности, он скрывал тот факт, что ему так и не удалось влезть в криминальную элиту Нью-Йорка, окончательно забрав эту часть Бронкса под себя.
Всё дело в том, что самостоятельно ведущих «бизнес» эмигрантов тут недолюбливали. Они не могли поодиночке соперничать с мастодонтами, но и у крупных акул не было ресурсов и времени давить всех букашек и середняков, которые путаются под ногами.
Русская мафия проявит себя здесь только с новой волной эмиграции в 70–80 годы. До этого ни единства, ни крупных банд у неё не будет. Горский — это средней руки главарь, который имеет людей, налаженную структуру внутри одного района, но его не пускают на олимп. А ему очень хочется туда. И сейчас я — новая вероятная проблема для него на пути к этому. На том и надо играть.
Я вальяжно покачивал ногой, сидя в кресле и с удовольствием наблюдая, как становится тяжелее взгляд Виктора Павловича. Он отпил кофе. Затем медленно проговорил:
— Как Вы смотрите на то, Алексей, чтобы я помог с…
— Как «помогли» с моим отцом? — тут же задал я вопрос.
Он бросил на меня пристальный взгляд. Выдержка выдержкой, но в глазах его мелькнула злоба. Горский помолчал, но, видно, оценил мой настрой и спокойно заговорил:
— Мои люди не трогали его…
— Но Вы сдали его ирландцам Томпсона. И Гэрри теперь… — я сделал жест пальцем, словно стреляю из пистолета, — Пшшш…. Мёртв…
Виктор развалился в кресле и посмотрел пристально на меня:
— Зачем Вы меня позвали, Алексей?
