— Извините, пожалуйста, за опоздание. Нас пациенты задержали, — прихожу в себя от громкого голоса Леси, лёгкого толчка в спину и последующего за ним шипения мне на ухо. — Ну же, Алис, иди давай.
В этот же момент Воскресенский отводит от меня свой взгляд и, сложив руки за спину проходит мимо выстроившегося в ряд медперсонала.
Прошептав себе под нос извинения, вместе с Лесей встаю в общую шеренгу и снова поднимаю взгляд на Воскресенского.
Сегодня он одет иначе. Вместо привычных камуфляжных брюк и берцев на нём серые спортивные штаны и белая футболка, обтягивающая широкую грудную клетку и крепкие мышцы пресса.
В голове не к месту мелькает воспоминание о том, как сутками ранее я обрабатывала раны на его груди и плече. Кончики пальцев начинает покалывать, словно я до сих пор держу в них пинцет со смоченной раствором ватой.
Его раны были такими глубокими… С такими у нас обычно госпитализируют. А он в тот же вечер пошёл в бар. И заступался там за меня. А сегодня уже проводит инструктаж по технике самообороны. Ему ведь должно быть ещё больно…
— Как я уже сказал, но повторюсь для вновь прибывших — самооборона является неотъемлемой частью нашей жизни, особенно в тех профессиях, где каждый день приходится сталкиваться с большим количеством людей. Моя задача — научить вас приёмам самообороны, которые впоследствии могут спасти вашу жизнь или жизнь ваших пациентов…
Воскресенский говорит ещё что-то. О правильном положении тела при выполнении техник. О том, как самые обычные в обиходе вещи можно использовать в целях защиты. И ударов в какие зоны лучше избегать, чтобы не превысить самооборону и не обернуть ситуацию против себя. После чего переходит к практическим занятиям.
— Разбейтесь подвое. Приёмы будем учиться выполнять парно. Сначала один будет изображать нападающего, второй обороняющегося. Затем наоборот.
— Не уверена, что смогу обороняться, даже если приёмы буду знать, — шепчет Леся, вставая напротив меня. — Я когда паникую, сразу в ступор впадаю.
— Главное в технике самообороны — это контроль. Над эмоциями, над телом. Над своим страхом. Если вы не пресечёте панику, она помешает вам действовать правильно и быстро, даже если технически вы знаете, что делать, — продолжает говорить Воскресенский.
— Я же сказала, — снова шепчет Леся.
— Первая ваша задача — успокоиться. Вторая — действовать. Когда эти два пункта вы доведёте до автоматизма, они будут занимать у вас всего несколько секунд в общей сложности.
Дальше Воскресенский берёт пульт и включает большой экран, висящий на стене возле него. На экране изображены люди в различных позициях. Он нажимает на одну, включив таким образом видео. — Первая техника — вас хватают за шею и душат. Ошибочно будет цепляться за запястья нападающего, который, скорее всего, сильнее вас. Правильно будет бить кулаком в основание шеи. И не забываем про самый проверенный приём самообороны. Кто скажет, что я имею в виду? — Удар в пах! — кричит Наташа. Зал разрывается тихими смешками. Воскресенский при этом не смеётся. — Именно. Удар в пах. Чаще всего женщины пытаются бить коленом, но это, к сожалению, не всегда срабатывает. Во-первых, трудно рассчитать расстояние, если только вы не стоите максимально близко к нападающему. Во-вторых, удар может быть недостаточно точным и сильным из-за разницы в росте. Поэтому запоминаем — если ваши руки не в захвате, в пах бьём кулаком. Смешки смешками, а на деле выполнить приём оказывается довольно трудно. Воскресенский буквально демонстрирует правоту всех своих поправок и техник. Одна из сложнейших — выбраться из захвата сзади, так как фактически человек лишён возможности ударить нападающего, точнее, сильно ограничен в этом.
Наверно, поэтому данный приём мы отрабатываем уже больше получаса, пока Воскресенский всё также, со сложенными в замок за спиной руками, ходит по залу.
— Ты неправильно делаешь.
— Чт-то, — тяжело дыша, перевожу растерянный взгляд на мужчину, когда он вдруг останавливается напротив нашей с Лесей пары. Как раз в тот момент, когда я выбираюсь из её захвата.
— Я сказал, ты неправильно делаешь.
— Но… всё же получилось.
— Получилось, потому что она даже не пыталась тебя сжимать. На деле у тебя за спиной будет стоять не девчонка метр с кепкой, а здоровый крепкий мужик. И если ты также, как сейчас, будешь хватать его за запястье, то максимум ногти себе обломаешь и ещё больше его разозлишь. Не трать силы на то, чтобы одолеть противника физическим превосходством. У тебя его нет. Ты себя тупо вымотаешь. Подойди сюда, — отступив на шаг назад, призывает меня сделать тоже самое.
Сделав шаг, неуверенно замираю напротив мужчины.
— Слушай, что я буду говорить тебе и запоминай. Не важно, кто из вас физически сильнее. Важно сохранять холодную голову и действовать чётко по инструкции. Поняла?
Кивнув, тяжело сглатываю, когда он кладёт руки мне на плечи… а в следующую секунду Воскресенский вдруг резко обхватывает меня одной рукой, разворачивает и рывком прижимает к себе, впечатывая спиной в свою грудную клетку.
С шумом выдыхаю, почувствовав, как его сердцебиение равномерными ударами бьёт по моим позвонкам. А вот моё, в противовес, разгоняется до нереальных сверх скоростей.
— Представь, что я на тебя напал, — начинаю дышать чаще, когда мужчина вдруг наклоняется к моему уху. Рецепторы тут же улавливают знакомый аромат его парфюма, кожа моментально покрывается мурашками, и единственное о чём я могу думать в этот момент — чтобы этого не заметили остальные. В частности, сам Воскресенский.
— Я держу тебя так, а ты должна схватить одной рукой мои пальцы и загнуть их в обратную сторону. Делай.
Осторожно поднимаю руку. Пальцы слегка подрагивают, когда я касаюсь ладони мужчины.
— Теперь обхвати и дёргай. Смелее. Вот так... Бёдра резко подавай назад, чтобы освободить корпус для удара в солнечное сплетение, и пяткой бей по моей стопе... Затем локтём вот в это место... — берёт мою руку, сгибает и показывает область под рёбрами, куда я должна его ударить.
Кожа в тех местах, где Воскресенский меня касается, начинает гореть, и я не понимаю, как на это реагировать.
И голова. Голова так кружится, что я с трудом заставляю себя фокусироваться на том, что он объясняет.
— Снова всё повторяем. Только чуть быстрее. Итак, пальцы…
На этот раз без его помощи загибаю его пальцы и неуверенно отвожу бёдра назад, чувствуя, как щёки в ту же секунду становятся пунцовыми, потому что я прекрасно понимаю, какими частями тела мы сейчас должны соприкоснуться.
— Резче, — Воскресенский кладёт одну руку мне на живот и резко дёргает на себя, практически вжимая в своё тело.— Теперь удар в ногу... И локоть под рёбра.
Под бешеные удары собственного сердца, делаю всё, как он сказал. Не знаю даже отчего нервничаю больше — от того, что Воскресенский продолжает прижимать меня к себе, или от того, что абсолютно все, кто находится сейчас в зале, на нас смотрят.
— Теперь руку под локтевой сгиб, мои пальцы жмёшь вниз, а свою руку давишь вверх, чтобы моя выворачивалась, и я не смог терпеть боль... И теперь разворот.
Делаю так, как он сказал и резко разворачиваюсь. Встречаюсь с ним лицом к лицу, ловя на себе тяжёлый тёмно-зелёный взгляд Воскресенского, совсем как тогда, на дороге, и делаю непроизвольный вдох, втягивая в лёгкие запах его одеколона.
— А теперь финальный аккорд — удар в пах кулаком или двумя пальцами в глаза. Ты всё поняла?
— Кажется… да, — киваю, хрипло выдохнув.
— Отлично. Теперь повторяем, ещё три круга до автоматизма и следующий приём.
Только сейчас понимаю, что всё это время Воскресенский продолжал удерживать меня за талию. Потому что в следующую секунду его руки разжимаются, и, резко отвернувшись, он отходит от меня на несколько шагов, начиная что-то громко объяснять всем собравшимся.
