— Алиса, Игорь Сергеевич пошутил.
— В смысле… пошутил? То есть его в кабинете во время процедуры не будет?!
— Нет, конечно. На процедуру кроме мед персонала и пациента никто не допускается, здесь же всё стерильно. А Игорь Сергеевич сможет убедиться в успехе процедуры, когда получит снимок УЗИ.
Ступор. Кажется именно это я ощущаю, после слов Комаровой. То есть я только что чуть в обморок не свалилась от паники, а Воскресенкий… пошутил?!
Тут же вспоминаю своё выражение лица в тот момент, когда он с невозмутимым видом сказал, что лично проконтролирует как и что мне там вводят. Боже, я наверно выглядела, как полная дура… Да я и есть дура, раз ему поверила.
— Алиса, детка, время. Пора начинать, — бросает нетерпеливый взгляд на часы Комарова.
— Эм… да. Конечно.
Кивнув, прохожу за ширму и начинаю деревянными пальцами расстёгивать пуговицу на джинсах. В этот же момент в кармане вибрирует телефон. Достаю мобильный и с удивлением вижу на экране сообщение от неизвестного контакта.
"Запиши. Это мой номер. Вдруг что-нибудь понадобится".
Мне даже не нужно гадать, чтобы понять, кто прислал мне это смс.
Глава 16
Глава 16
И вот эта крохотная точка и есть будущий ребёнок?!
Смотрю на снимок УЗИ, который вручил мне эмбриолог, и никак не могу поверить, что во мне действительно сейчас зародилась новая жизнь.
Всё это как-то… странно. И как будто нереально. Может, потому что мне казалось, что я непременно должна что-то почувствовать после того, как произойдёт подсадка. Но по факту я вообще ничего не ощущаю. Абсолютно никаких изменений во мне. Поэтому и не могу поверить в то, что у меня в животе действительно кто-то есть. Глупо, учитывая, что я вообще никогда не была беременна и понятия не имею, что женщина чувствует в таком состоянии…
— Ну как у нас дела? — выныриваю из собственных мыслей, когда мне на плечо ложится рука Комаровой.
— Да всё нормально… кажется.
— Ничего не болит? Низ живота не режет?
— Кажется нет. Честно говоря, я вообще ничего не чувствую. Это нормально? У нас точно… всё получилось?
— О результатах говорить пока рано, но я уверена, что у нас с тобой всё в полном порядке, — снисходительно улыбается Комарова, продолжая похлопывать меня по плечу. — Отсутствие каких либо симптомов — это не показатель, дорогая. Есть женщины, которые на протяжении беременности вообще не чувствуют в себе никаких изменений, кроме растущего живота. Молись, на то, чтобы оказаться в их числе, потому что, поверь, куда хуже провести первые три месяца в обнимку с унитазом. В любом случае, мой долг предупредить тебя, что после процедуры у тебя могут появиться такие симптомы, как лёгкое головокружение, тошнота и слабость. Всё это также является вариантом нормы. Бить истерику не нужно. Но всё в рамках здравого смысла, понимаешь, да? Стрессов мы теперь избегаем, не перенапрягаемся и ведём умеренно активную жизнь. Короче говоря, в крайности не бросаемся. Лежать пластом без движения не менее вредно, чем изнурять свой организм непосильными нагрузками. С едой тоже самое. Никаких диет и пренебрежений приёмами пищи, но и обжираться тоже не нужно. Всё понятно?
— Да.
— Замечательно, — снова улыбается Комарова, а я почему-то ловлю себя ны мысли, что в последнее время её чрезмерная улыбчивость начинает меня напрягать.
Возможно, потому что я пока просто не могу разделить её радости. Подсадка эмбриона это ведь только начало пути. И она не равносильна успешному зачатию. Эмбрион ещё должен прикрепиться, и учитывая, что попытка осталась только одна, это как минимум повод для беспокойства. Однако Ирина Дмитриевна похоже моей нервозности не разделяет.
— Так, а теперь давай-ка я помогу тебе встать с кушетки. Только медленно, потому что голова может закружиться. Умничка, — довольно резюмирует, когда я поднимаюсь на ноги.
— Ирина Дмитриевна, я всё хотела спросить. В числе анализов, при подготовке к ЭКО вы мне проводили какую-то операцию… всё время забываю как она называется.
— Гистероскопия. Ну я бы не стала называть это прям операцией. Скорее… процедура.
— В больничном листе было написано, что это операция. И вы вводили меня в наркоз…
— Дорогая, я ведь уже говорила тебе, что это была вынужденная манипуляция. Ничего страшного мы с тобой не делали. Всего лишь ввели камеру в полость матки, чтобы убедиться, что ты полностью здорова. К сожалению, УЗИ многих скрытых заболеваний не показывает и иногда приходится вводить пациенту датчик с камерой. Ну а под наркоз тебя поместили, потому что данная процедура по другому не проводится.
— Да, я знаю. Я об этом обо всём прочла в интернете. Просто… я читала протокол подготовки к ЭКО. В числе необходимых анализов нет гистероскопии.
— Дорогая, ну и ты ведь у нас не стандартная сурмама, правда? Ни разу не рожала. Я обязана была подстраховаться и убедиться, что с твоей репродуктивной функцией всё в порядке. Ты ведь меня понимаешь?
— Да… думаю, да.
— Ну вот и прекрасно. Я знала, что ты умная девочка, — Комарова снова улыбается, и в этот момент до меня наконец доходит, что именно напрягает меня в её улыбке.
Есть такой термин, как “улыбка Дюшена”. При искренней — у человека напрягаются мышцы глаз и в уголках появляются морщинки. При фальшивой, человек улыбается только губами, но верхняя часть лица остается неподвижной.
У Комаровой признаки Дюшена отсутствуют.
— Так, ну если мы с тобой всё обсудили и новых вопросов у тебя нет, то можешь переодеваться и отправляться домой. И до конца сегодняшнего дня мы отдыхаем. Договорились?
— Хорошо.
На ватных ногах прохожу за ширму, также осторожно натягиваю на себя бельё и джинсы и максимально медленно направляюсь к выходу из кабинета. Почему-то очень боюсь делать резкие движения, хотя и понимаю прекрасно, что эмбрион не может просто взять и выпасть из меня, а всё равно на подсознательном уровне опасаюсь сделать что-то не так.
В голове один сплошной сгусток тумана. Бреду, не отлипая от рассматривания снимка УЗИ, всё ещё пытаясь как-то осознать мысль, что это не просто какая-то точка, а будущий ребёнок, который в данный момент находится внутри меня.
Не знаю, что именно меня отвлекает. Скорее всего стойкое ощущение чужого взгляда на своей коже. Резко отрываю взгляд от снимка и в конце холла замечаю стоящего у окна Воскресенского.
Не ушёл, значит. Решил дождаться результатов?
— Игорь Сергеевич, мы закончили. Процедура прошла успешно, — из-за спины неожиданно появляется Комарова, и раньше, чем я успеваю хоть как-то среагировать выхватывает снимок у меня из рук и суёт его Воскресенскому в лицо. — Эмбрион помещён в полость матки. Остаётся ждать. Два-три дня на имплантацию и ещё примерно через десять дней можно будет взять кровь на ХГЧ и сделать контрольное УЗИ, чтобы подтвердить беременность.
Воскресенский забирает снимок и внимательно его рассматривает. А я не могу не рассматривать его, точнее то, как он смотрит на фотографию, на которой по факту ещё ничего и нет. Интересно, я так же на неё смотрела? Будто не до конца веря в происходящее? Хотя по его лицу трудно, конечно, считать какие-либо эмоции.
— Сегодня и ближайшие дни Алисе желательно больше отдыхать. Здоровый сон, тёплая постель и нормальное питание увеличат вероятность наступления беременности. И конечно же исключаем стрессовые ситуации.
— Хорошо. Мы всё поняли. Учтём.
Неожиданное “мы” в его исполнении звучит очень непривычно и отдаёт вибрацией в грудной клетке. Но я быстро переключаюсь с этой мысли, как только в следующую же секунду Воскресенский суёт снимок УЗИ в бумажник.
К себе в бумажник.
Это же вроде как моя фотография! Или нет?!
Не знаю, с чего меня вдруг посещает такая ревнивая мысль. Я же по факту вообще никаких прав на этого ребёнка не имею… Но почему-то становится неприятно.
— Ну что ж, свою миссию на сегодня я выполнила. Игорь Сергеевич, мы с вами остаёмся на связи. Как только Алисе сделают анализ на уровень ХГЧ, я тут же с вами свяжусь.
“Сделают Алисе”. Может мне кажется, но звучит так, словно я какой-то неодушевлённый предмет. Типо тумбочки возле которой они сейчас стоят и обсуждают в какой цвет её лучше перекрасить. Комарова даже смотрела исключительно на Воскресенского, когда это всё говорила. Да и вообще, тот факт, что она просто вырвала снимок УЗИ у меня из рук выглядел как-то… странно.
