– Эм… я не знаю. Её замучила жажда?
– Совесть… её к сожалению вообще не замучила! А пьёт она как верблюд, потому что видите ли в интернете вычитала, что для того, чтобы похудеть, надо пить по два литра воды в день. Вот она и пьёт. И писает. Каждые пять минут, блин! Это ж надо! Что ж она в своём интернете не вычитала, что для того, чтобы похудеть неплохо бы было перестать булки уплетать за обе щёки?! При её скоростях хлебобулочные заводы скоро справляться перестанут! А вообще, с её-то анамнезом и целым букетом хронической гадости, почки на удивление работают как часы! А мне её тягать приходится каждый раз до туалета, потому что “она не опуститься так низко, чтобы испражняться под себя”, – эту фразу Леся произносит явно копируя интонацию Гавриловой. – А то, что такими темпами у меня позвоночник скоро в трусы осыпется и под себя ходить уже я буду, это ничего!
Смотрю как Леся кряхтя пытается размять поясницу и так стыдно становится, что даже не знаю, куда взгляд деть. Вообще-то Анна Викторовна мне поручила заботу о Гавриловой, и по факту это я сейчас должна стонать и хвататься за надорванную спину. Так что можно сказать, утренние извержения моего желудка в данной ситуации оказались настоящим везением. Потому что я даже представить не могу, что было бы с моей беременностью, если бы я хоть раз попыталась поднять эти сто двадцать килограмм живого веса. Боюсь, что болями в спине я бы не отделалась, а просто-напросто потеряла ребёнка.
От одной только гипотетической мысли у меня по позвоночнику бегут мурашки.
Только вот боюсь долго изображать из себя больную гриппозницу у меня не получится. Не сегодня, так завтра Анна Викторовна всё равно навесит на меня либо ту же Гаврилову, либо любую другую тяжелую работу и что в таком случае делать, я не понимаю.
Точнее как раз понимаю прекрасно, что должна поставить её в известность о своей беременности и перейти на лёгкий труд. Но как представлю какое количество вопросов начнётся ко мне, когда все узнают о моём положении, как тут же охватывает нервный мандраж. И первое, что у меня спросят – кто отец ребёнка.
И вроде осознаю прекрасно, что этот момент так или иначе неизбежен, а всё равно хочу максимально его оттянуть. Хотя бы до тех пор, пока я не пойму, как мне отвечать на вопросы коллектива. Да той же самой Леси, потому что если остальные будут просто шушукаться у меня за спиной, то они с Наташей спросят напрямую, учитывая, что мы всё-таки подруги…
– Алис, ты меня слышишь вообще?!
– Что?
– Я говорю, со мной-то всё понятно. Я задержалась из-за того, что Гаврилову на унитаз усаживала, а ты чего до сих пор домой не идёшь? Время видела?
Достав из сумки мобильный телефон, смотрю на часы. Восемь пятнадцать, а Воскресенский всё ещё не подъехал и даже не звонил. И вроде понимаю, что не обязана слушаться его и сидеть в клинике до тех пор, пока он меня отсюда не заберёт. А внутри всё равно какой-то внутренний стопор стоит. К тому же я ведь сама завела этот разговор про уступки. И он мне уступил. Пусть в свойственной ему манере, но всё же уверена, что для Игоря и это было большим шагом, учитывая его непримиримость и практически маниакальную тягу к контролю. Так что теперь за мной очередь.
– У меня здесь ещё дела кое-какие есть. Анна Викторовна просила лекарства рассортировать, сроки годности проверить, ну и там ещё… по мелочи, – безбожно вру и по факту наговариваю на собственную начальницу, но это единственное, что приходит в голову.
– Понятно, – закатывает глаза Леся. Поднявшись с дивана, открывает дверь гардероба и накидывает на себя куртку. – Не получилось с Гавриловой до тебя
докопаться, так она новое задание придумала. Динозавриха! Вот ты всё отнекиваешься, а я уверена, что она тебя терпеть не может наверняка из-за того, что тебя сюда по знакомству устроили. И знаешь, что я думаю? Она просто боится за своё место.
– Лесь, что за глупости.
– Не глупости, а так и есть. Она ж не знает, кто именно тебе помог устроиться. А вдруг ты внебрачная дочь главврача? Сейчас поработаешь ещё с полгодика, а потом подвинешь её на должности старшей медсестры. Вот она и бесится, – сказала бы я, где буду через полгодика с приличным таким животом… – Так, ладно. Я домой поскакала, а ты давай не засиживайся здесь. Медсестёр с ночной смены попроси с лекарствами помочь, в конце концов это и их обязанности тоже.
Провожаю Лесю до лифта. Дождавшись, пока за ней закроются двери, подхожу к большому панорамному окну в холле и оглядываю территорию клиники. Полдевятого, а машины Игоря на парковке не видно, да и на полупустой трассе знакомого чёрного внедорожника я не замечаю, поэтому ещё немного постояв, возвращаюсь обратно в сестринскую. Достаю дневник и по привычке начинаю описываться прошедший день. Тем более, что событий за сегодня произошло более чем достаточно…
В голове мелькает мысль, что какая-то часть меня даже радуется тому, что Воскресенский задерживается. Потому что я прекрасно понимаю, что когда он довезёт меня до дома, снова придётся вернуться к разговору о моём гипотетическом переезде.
Весь день сегодня я об этом думала и даже выстроила у себя в голове целую линию “защиты”. В буквальном смысле слова отрепетировала речь, которую должна буду сказать Игорю, чтобы обосновать свой отказ. Только вот вся проблема в том, что в глубине души я прекрасно понимаю, как только его увижу, забуду о всех своих словесных заготовках.
Я даже сейчас испытываю необъяснимый мандраж, просто представляя перед собой его хмурое лицо, а в ушах при этом так и звучит сказанная им в кабинете фраза:
“Ты же понимаешь, что для тебя теперь всё изменится”.
Сердце даже сейчас ускоряется, когда я о ней вспоминаю. И самое страшное наверное то, что всё уже меняется. В первую очередь внутри меня. Так стремительно, что я просто не успеваю к этому подготовиться. А самое главное, я не знаю, что будут делать с этим всем потом, когда договор между мной и Воскресенским подойдёт к концу.
От этих мыслей становится так душно, что даже дышится с трудом. Да и, честно говоря, постоянные косые взгляды медсестёр из ночной смены начинают уже изрядно напрягать. Поэтому быстро дописав последние строчки в дневник, я убираю его в сумку, накидываю куртку и всё-таки спустившись на первый этаж, выхожу на крыльцо клиники.
Никому не будет хуже от того, что я просто постою на ступенях. В конце концов, это действительно маразм. Я на территории больницы. Это охраняемая зона и здесь повсюду камеры. Да и кому я вообще нужна, чтобы ко мне приставать, тем более кто будет делать это здесь? Пациенты? Смешно…
Прохладный вечерний ветер тут же пробирается под куртку и ложится на кожу россыпью мурашек. Застегнув молнию, прищуриваюсь, вглядываясь в подсвеченные уличными фонарями проезжающие мимо машины и в какой-то момент наконец замечаю внедорожник Воскресенского.
Спускаюсь по лестнице и, стараясь не терять уверенный настрой, быстрым шагом пересекаю парковку, но через пару метров понимаю, что обозналась. Проехавший мимо внедорожник хоть и похож на машину Игоря, но марка не та.
Судорожно выдохнув, уже было собираюсь вернуться обратно к крыльцу, но в этот же момент позади себя слышу тяжелые шаги, а в следующую секунду кто-то подходит ко мне сзади и, не успеваю я опомниться, как грубая мужская рука сжимает мне рот, поглощая не успевший вырваться крик.
Глава 20.1
Глава 20.1
Хочу вырваться и обернуться, но мужчина, стоящий позади меня, видимо этого и ожидал, потому что стоит только в моём теле мелькнуть импульсу, как помимо зажатого рта я ощущаю хватку ещё и на горле.
– Только дёрнись, и я тебе шею сверну, поняла? – машинально киваю, услышав позади себя хриплый, словно осипший от простуды голос.
Судорожно втягиваю воздух через нос, чувствуя, как лёгкие начинает жечь от недостатка кислорода.
– Сумку сюда давай. Сними с плеча и положи рядом с собой на пол. Живо!
Господи, это словно не со мной всё происходит! Я будто смотрю какое-то жуткое кино с собой же в главной роли, потому что в происходящее просто невозможно поверить.
Ледяной страх стальными щупальцами сжимает моё тело, отчего мышцы словно деревенеют. Настолько сильно, что стащить сумку с плеча оказывается какой-то непосильной задачей.
Под бешеный стук собственного сердца осторожно опускаю её на пол, и в ту же секунду, стоящий у меня за спиной мужчина, отпинывает её в сторону.
Жду, что получив то, что хотел, он меня отпустит, но очевидно сегодня не мой день… Потому что когда его рука соскальзывает с моего рта, я слышу какой-то щелчок. В свете уличного фонаря мелькает стальное лезвие, а через секунду незнакомец прикладывает нож к моей щеке.
Кажется даже дышать перестаю в тот момент, когда он ведёт им по горлу.
– А ты красивая… – тянет задумчиво. – Даже жаль.
Что-то на это сказать у меня просто не хватает сил. Равно как и закричать или позвать на помощь. Но это в любом случае было бы глупо. Потому что стоит только мне подать голос, и лезвие этого ножа тут же продырявит мне горло.
