Я до сих пор не понимаю, почему он его носит, если не женат. И где собственно говоря жена? Она вообще была? Они развелись, а он до сих пор её любит и поэтому не снимает кольцо? И почему попытка ЭКО была последней?
– Алиса, ты меня слышишь?
– Что? – оборачиваюсь к Комаровой и только сейчас понимаю, что всё это время в упор пялилась на Воскресенского. Слава богу, что он этого хотя бы не заметил… – Я говорю, давай-ка мы с тобой сделаем контрольное УЗИ, чтобы точно убедиться, что всё у нас с вами хорошо. Снимай низ и ложись на кушетку.
– В смысле? А… вы? – перевожу взгляд на Воскресенского.
– А я пожалуй низ снимать не буду, если ты не против.
– Не против, но я не об этом. Я имею в виду, вы что, здесь будете сидеть?
– А ты против? Я вроде как тоже причастен к событию.
– Да, но… – господи, как с ним сложно. – Вы понимаете, что мне будут делать УЗИ? На таком сроке датчиком водят не по животу. Его к другому месту… прикладывают. Ну в смысле…
– Я понял. Если я решил завести ребёнка путём ЭКО, это ещё не значит, что я не в курсе, что и куда совать. На этот счёт можешь не переживать, ты будешь за ширмой, а я обещаю смотреть исключительно на экран монитора.
На этих словах Воскресенский берёт стул и показательно переставляет его в самый дальний угол кабинета.
– Мне отсюда видно только монитор. Можешь представить, что меня здесь вообще нет.
Легко сказать… Сам сними трусы за ширмой и представь, что здесь никого нет.
Поджав губы, захожу за, слава богу, абсолютно не просвечивающую ширму, под бешеный стук собственного сердца раздеваюсь и ложусь на кушетку.
– Так, давайте посмотрим где тут наш эмбрион… а вот и он. Одно плодное яйцо отлично прикрепилось к задней стенке. Я же говорила, что в этот раз всё точно получится. Игорь Сергеевич, я вас поздравляю с успешным зачатием, – снова растягивает губы в слащавой улыбке Комарова.
А я в этот момент почему-то больше всего жалею, что не вижу лицо Воскресенского. Кажется, как будто что-то важное упускаю.
– Всё, детка, можешь вытираться и одеваться, – передаёт мне одноразовые салфетки. – Игорь Сергеевич, с эмбрионом всё в полном порядке. На данном этапе всё развивается как надо. Через пару недель послушаем сердцебиение. Но я уверена, что и там всё будет отлично.
– А Алиса?
– Что Алиса? – непонимающе смотрит на него Комарова. Собственно как и я в этот момент не понимаю, что он имеет в виду. Быстро натягиваю брюки от медицинской униформы и, выйдя из-за ширмы растерянно смотрю на Воскресенского.
– С Алисой всё в порядке? Её не надо как–то отдельно проверить? Анализы может сдать? Я не знаю, не разбираюсь в вашей медицинской лабуде. Она сразу после ЭКО чуть в обморок не грохнулась.
– Я не грохнулась, – выдавливаю, краснея как рак. – Меня просто слегка качнуло.
– Игорь Сергеевич, поверьте, сурмама прошла все необходимые проверки и анализы. С её организмом всё в порядке, нет ничего, что могло бы навредить плоду.
– Я не об этом спрашивал. Это и в обратном порядке работает тоже. Если её так заштормило уже сразу после подсадки, есть вероятность, что плод может навредить ей?
– Эм… нет, – удивлённо вскидывает брови Комарова. – Такой вероятности нет. Конечно у беременной могут быть лёгкие недомогания. Головокружения, токсикоз, сонливость. В лёгкой форме – это всё варианты нормы. Так что Алисе не стоит волноваться. Просто стараемся избегать стрессов, правильно питаться и всё у нас будет хорошо. Да, дорогая? Хотя, конечно, общий анализ крови, и мазки надо будет сдавать регулярно. Сейчас сразу оформим все документы для того, чтобы ты могла встать на учёт. Я лично подберу тебе гинеколога, который будет вести твою беременность. Думаю Завьялов в самый раз подойдёт. Молодой, перспективный врач, и…
– Почему Завьялов? – хмурится Воскресенский, перебив Ирину Дмитриевну на полуслове. – А гинеколога женщину нельзя к ней прикрепить? Туркину, например.
Я наверно дура, если мне чудятся в его голосе собственнические нотки. Но сердце тем не менее уже начинает необъяснимо ускоряться, хоть и понимаю, что это глупо. В конце концов, кто я такая, чтобы этот мужчина хоть какие-то эмоции испытывал на мой счёт?
Но с другой стороны, он же переживал, что ребёнок может мне навредить. Мне ведь не показалось…
– Эм… ну, у Туркиной просто полная запись… – растерянно моргает Комарова, открывая какие-то списки в компьютере. – Но я посмотрю, что можно сделать… точнее сделаю. Конечно, сделаю, Игорь Сергеевич. Прикрепим Алису к Туркиной. Всё, как вы скажете.
Ирина Дмитриевна ещё что-то говорит, но зазвонивший телефон Воскресенского её отвлекает.
– Я выйду на пару минут, поговорить по работе. Вы здесь пока заканчивайте. Алиса, жду тебя в коридоре.
Ждёт? Зачем?
Спросить не успеваю, потому что Игорь уже отвечает на вызов и выходит из кабинета.
– Так, ну что, моя дорогая, я тебя поздравляю с успешно заключённой сделкой? – улыбается Комарова, переключая моё внимание на себя. – Умница, девочка. Ты даже не представляешь, как меня выручила. Не представляю, что бы я делала, если бы последняя попытка провалилась.
– Ирина Дмитриевна, я давно хотела спросить… – кошусь на закрытую дверь кабинета и прикусываю губу, потому что не совсем уверена, что имею право задавать этот вопрос. Точнее точно знаю, что меня это не касается, но не спросить всё равно не могу. – Почему попытка ЭКО была последней?
– Детка, ну ты же знаешь, что я не могу разглашать такие вещи.
– Да, я знаю, но…
– Я скажу тебе только потому, что у нас с тобой особые отношения и своя договорённость. Но это должно остаться между нами, сама понимаешь. У Воскресенского умерла жена. Она была пациенткой нашей клиники. Они давно пытались зачать, но не выходило. После её смерти у нас в клинике сохранился её биоматериал и где-то через год Игорь Сергеевич пришёл и сказал, что хочет возобновить попытки с помощью суррогатной матери.
Так вот откуда у него такая тяга к гипер контролю. И кольцо он до сих пор носит. Значит ещё не забыл свою жену… Господи, да конечно он её не забыл, если захотел, чтобы даже после её смерти, у него был их общий ребёнок.
Что я там пять минут назад себе нафантазировала? Собственнические нотки в его голосе? Сейчас я чувствую себя полнейшей идиоткой от того, что эта мысль вообще промелькнула у меня в голове.
–Так, ну что, документы твои готовы. Завтра с утра Туркина будет ждать тебя в триста восьмом кабинете, – вырывает меня из мыслей бодрый голос Комаровой.
Забираю у неё из рук бумаги, прощаюсь и выхожу из кабинета. В ту же секунду натыкаюсь на стоящего возле окна Игоря. Он всё ещё говорит по телефону, поэтому меня пока не замечает. Зато я имею возможность беспрепятственно его разглядывать.
