— Я у вас там ничего не находила. Вы сами себе что-то придумали. А не зашла я потому что было занята. Работы знаете ли много… Дайте, — забирает у меня из рук папки с историями. — Если вы не хотите уходить, тогда я сама уйду.
Хватает со стула халат, накидывает его на себя и, отвернувшись, начинает дрожащими пальцами застёгивать пуговицы.
Перевожу взгляд на папки, которые она убрала обратно на стол и замечаю лежащий рядом раскрытый ежедневник, исписанный Алисиным почерком. Взгляд тут же цепляется за моё имя на одной из строчек.
Подхожу к столу, хватаю тетрадку и только спустя несколько мгновений до меня доходит, что это дневник.
Но даже не это удивляет. Не факт того, что Алиса ведёт ежедневник. А то, что, начиная со дня нашего знакомства, на каждой чёртовой странице она писала обо мне.
Глава 34.1
Глава 34.1
Быстро пробегаюсь взглядом по строчкам. Она записывала абсолютно всё. Каждую деталь, связанную со мной. Начиная с того, как я сбил её на машине… про нашу встречу в клубе… Оказывается она заметила меня сразу, как они сели за столик… И про урок самообороны здесь есть.
Но дольше всего мой взгляд задерживается на записи недельной давности, в которой Алиса пишет о своём сне с моим участием. А вот это уже интересно…
— Ты совсем обалдел! Отдай сейчас же, — успеваю дочитать до того момента, где я её целую, как Алиса резко вырывает ежедневник у меня из рук и с помидорного цвета лицом, прячет его себе за спину. — Кто дал тебе право читать чужой дневник?!
— Не такой уж он и чужой, учитывая сколько места там уделено моей персоне.
— Я… пишу обо всём, что со мной происходит за день. Не моя вина, что тебя так много стало в моей жизни! О чём ещё мне писать, если ты контролируешь каждый мой шаг?!
— Ну сны-то твои я не контролирую. Их лично твоё подсознание выдаёт…
За секунду краска с Алисиных щёк растекается по всему лицу и сползает вниз по шее, прячась за вырезом бирюзового платья.
— Ты не имел права это читать! Это… у тебя вообще есть хоть какое-то понятие о частной жизни?! — выпаливает, смотря куда угодно, но только не мне в глаза. — Хотя, о чём я говорю?! Ты же понятия не имеешь что такое личные границы! Тебе же везде надо влезть! Ты считаешь, что имеешь право всё контролировать! Управлять моей жизнью, решать за меня с кем я могу общаться, а с кем нет, влезать в мои отношения с другими людьми! А знаешь что, Игорь, нет у тебя такого права! Моя личная жизнь касается только меня, и я тебе не позволю ей управлять, ты… своей лучше займись! А то твоя пассия что-то не слишком довольная вышла из твоей палаты.
— Кто? Какая пассия?!
— Понятия не имею. Тебе виднее, что за мадам к тебе ходит тебя навещать.
— Ты про Лену что ли? Эта “мадам” моя секретарша. И у меня с ней ничего нет.
— Ах, да… я так и подумала. А на губах она у тебя наверно тоже клопов давила. Что-то слишком много насекомых на вас развелось, Игорь Сергеевич. Я бы на вашем месте дезинсекторов вызвала. А то того и гляди всю кровь из вас высосут! — всё ещё избегая смотреть мне в глаза, подходит к шкафу. Вытаскивает из него свою сумку и дёрганными движениями заталкивает в неё свой дневник.
Смотрю на неё и чувствую себя идиотом. Вроде понимаю, что Алиса на меня сейчас, мягко говоря, злится, а всё равно не могу сдержать улыбки.
Значит всё-таки заходила. Заходила и увидела Лену как раз в тот момент, когда она мерила мне несуществующую температуру. А потом как любая женщина сделала свои выводы и прокляла меня до пятого колена.
Но даже не эта мысль улыбает меня больше всего. А тот факт, что новое платье было надето не для малолетнего обсоса, а очевидно для меня, судя по тому, что Алиса пишет обо мне в своём дневнике.
— Вам смешно?!
— Нет.
— Тогда чему вы так улыбаетесь?! Хотя, знаете… мне всё равно. И я уже просила вас, чтобы вы вышли отсюда. Это помещение для медперсонала, так что если на вас нет униформы медсестры и вы не собираетесь ставить Сорокиной из седьмой палаты мочевой катетер, тогда вам здесь делать нечего, и я…
— Так ты ревнуешь меня, Алиса?
— Ч…то?! — заикается на полуслове и впервые за последние пару минут наконец смотрит мне в глаза.
— Я говорю, ты меня ревнуешь? — спрашиваю уже без тени улыбки. Делаю шаг в сторону Алисы, и она тут же пятится назад, ошарашенно округляя глаза.
— С чего вы взяли? Я… нет!
— Да. Ты меня ревнуешь. Это очевидно, если что. И ты обо мне думаешь, глупо отрицать это, учитывая, что я читал твой дневник, — продолжаю шагать вперёд до тех пор, пока Алиса не упирается спиной в шкаф. Ставлю руку на дверцу, пресекая ей путь, когда она пытается дёрнуться в сторону. — Хватит убегать. Давай поговорим.
— О чём?! О том, что у вас вообще все границы допустимого размылись?! Давайте. Я охотно с вами об этом поговорю, Игорь Сергеевич. Так вот, нас с вами связывают только деловые отношения и ребёнок, которого я вынашиваю. Я с пониманием отношусь к тому, что вы следите за тем, как я питаюсь и за моими медицинскими показателями. Но всё остальное — не ваше дело. Вы не имели права лезть в мой дневник и читать то, что для ваших глаз не предназначалось. А то, что вы вытворили сегодня возле автомата — вообще переходит все допустимые границы. И не надо мне рассказывать про то, что вам захотелось есть. Я в курсе, что ваша Елена… или как там её зовут, позаботилась о том, чтобы вы не остались голодным.
— А может меня на сладкое потянуло?
— Вы… просто невыносимый! — выпаливает, снова краснея, только на этот раз уже от злости. Хватает лежащую на столе недоеденную конфету и протягивает мне.
— Вот! Восполните уже недостаток глюкозы в организме и выйдете из комнаты для персонала. И впредь больше никогда…
Не дав Алисе договорить, обхватываю её за запястье, дёргаю на себя и снова съедаю конфету у неё из рук. Только на этот раз захватываю её в рот вместе с её пальцами.
Глава 34.2
Глава 34.2
Растерянность в перемешку с шоком на её лице в этот момент — ни с чем не сравнимы.
— Что ты… делаешь, — шепчет, громко сглатывая, когда я по очереди облизываю её указательный и средний палец.
— Восполняю недостатки глюкозы, — улыбаюсь. Даже не от Алисиного выражения лица, а от того факта, что она не отталкивает меня и даже не вырывает руку.
