Оторвавшись от груди, возвращаюсь к её губам. Ловлю её хриплый выдох, после чего всасываю язык и одновременно с этим отвожу край трусов в сторону, углубляясь пальцами в мягкую влагу.
Ловлю её судорожный стон, который Алиса старательно давит в себе, пытаясь быть тихой. Это выводит. Хочу, чтобы она кричала. Хочу чувствовать, что ей со мной хорошо. Иррациональное желание, учитывая, что мы в больнице, с нескольким десятков пациентов на этаже.
Кусаю её подбородок, плечи и грудь, ускоряя движение пальцами. Алисины веки с трудом распахиваются, она приоткрывает рот и делает резкий, глубокий вдох, чтобы хрипло выдохнуть, когда в мои скользящие между её ног пальцы ударяет пульсация.
В этот же момент из коридора раздаётся пиликающий звук кнопки вызова медперсонала.
Алиса тут же распахивает глаза и молниеносно упирается ладонями в мою грудь, пытаясь оттолкнуть, но я крепче вжимаю её в себя, не убирая руку из трусов. Ещё несколько ритмичным толчков, после которых она падает мне на грудь, упирается лбом мне в шею и хрипло кончает, пульсируя вокруг моих пальцев.
Дождавшись, пока стихнет последний импульс, осторожно спускаю Алису со стола и сам поправляю ей платье.
Несколько секунд она молчит и надсадно дышит, а потом поднимает на меня широко распахнутые глаза и со словами “мне надо к пациентам”, вылетает из сестринской.
Глава 35
Глава 35
Упираюсь ладонями в стол, опускаю голову и хрипло дышу, пытаясь самого себя успокоить. Идиотская попытка. У меня на языке до сих пор сладко, и это ни черта не от конфеты. А мышцы разрывает от желания продолжить на том, на чём мы с Алисой остановились секунду назад. Я уже молчу о других частях тела…
Пиз*дец тебе, Воскресенский. А я ведь с самого начала знал, что эта затея с Алисиным суррогатным материнством не закончится ничем хорошим ни для неё, ни для меня. Идиотизмом будет и дальше себя обманывать. Потому что чем я собственно занимаюсь последние несколько недель? Правильно, нещадно манипулирую. Отдаю ей снимки УЗИ, прекрасно понимая, что с каждым днём она привязывается к этому ребёнку всё больше и больше. В глубине души, наверно, я изначально понимал, что будет так. Комарова права, правило о том, что сурмамой может быть только рожавшая женщина не просто так придумали. Материнский инстинкт никто не отменял. И у Алисы он определённо есть.
Мудак ли я после этого? Определённо да. Жалею? Пожалуй нет. Моя совесть и всё, что осталось от меня, как от нормального человека, сдохли ещё два года назад, когда по моей вине умерла Оля.
Иначе я бы отпустил от себя эту девчонку и дал бы ей спокойно жить своей жизнью. Но я видимо конченый эгоист, потому что даже от мысли о том, что кто-то ещё коснётся её также, как я, мне нахрен крышу сносит. И насрать, что я не подхожу ей по всем статьям, в отличие от того же обсоса ординатора, с которым они хотя бы одного возраста.
И раз уж я уже определился, что совести у меня нет, надо догнать Алису, пока её тараканы не успели активизироваться и выстроить против меня вооружённую оборону.
Переступая через валяющиеся на полу истории болезней, выхожу из сестринской, но Алисы уже и след простыл. Чего, собственно, и следовало ожидать. И чёртова сирена уже не воет. В данном случае это дерьмово, потому что не буду же я как дебил посреди ночи заходить в каждую палату и проверять не там ли Алиса.
Но видимо дебил я и есть, потому что именно это и делаю. Охренеть, Воскресенский. Это точно финиш, если я уже веду себя, как малолетний пацан с отсутствующим мозгом…
Благо, хотя бы искать долго не приходится. Алису я нахожу в третьей по счёту палате. Слегка растрёпанную, раскрасневшуюся с чуть съехавшей лямкой платья. Она краснеет ещё сильнее, когда оборачивается и видит меня в дверном проёме.
— Это… женская палата. Покиньте, пожалуйста, помещение! — ну всё, звездец, приплыли. Судя по взгляду, тараканы точно уже в полной боевой готовности.
— Алиса Александровна, выйдите, пожалуйста, на секундочку. У меня к вам важное дело.
— Нет! В смысле… если у вас что-то срочное, то я вызову вам дежурного врача.
— Боюсь он эту проблему не решит. Здесь нужна женская рука. В смысле, конкретно ваша, Алиса Александровна, — добавляю не без удовольствия следя за тем, как лицо Алисы становится пунцовым настолько, что краска разливается не только по щекам, но и по горлу.
— Конкретно моя рука сейчас будет ставить пациентке укол.
— Ничего страшного, я подожду.
— Это надолго! Там ещё надо следить за состоянием, укол с побочными эффектами.
— Хорошо, не хочешь оставаться со мной наедине, давай здесь поговорим о том, что было в сестринской…
— Нет!!! — выкрикивает, не давая мне договорить. После чего откладывает шприц в медицинский лоток и снимает перчатки. — Тамара Аркадьевна, извините, пожалуйста. Я буквально на минуту отойду и вернусь.
Дожидаюсь, когда Алиса с испепеляющим взглядом пройдёт мимо меня из палаты и выхожу следом, плотно прикрывая за собой дверь.
— Что это только что было?! Я… вы не имеете права так себя вести. Тем более компрометировать меня перед другими пациентами, и…
— Ты.
— Что?!
— Не вы, а ты не имеешь права компрометировать и всё что ты там дальше тараторила. Тебе не кажется, что после всего, что было, продолжать демонстративно выкать мне как-то нелепо? — смотрю на Алису, глаза которой тут же испуганно округляются.
Они становятся ещё шире, когда я поддеваю пальцем лямку её платья и подтягиваю его обратно ей на плечо. Не удержавшись, провожу пальцами по её коже, которая тут же вспыхивает и покрывается мурашками.
— Игорь, я… давай позже поговорим об этом. Я не могу сейчас… Я сама к тебе приду… потом, — дёргается в сторону, но я упираюсь ладонью в дверь палаты, мешая ей войти.
Знаю я это потом. Потом она соберёт свои шмотки, пока я лежу в больнице и свинтит из моего дома на какую-нибудь съёмную халупу, адрес которой мне, конечно же не скажет. Нахрен, завтра же выпишусь из больницы, пока эту “умную” идею не нашептали ей её тараканы.
— Только не говори, что ты теперь будешь меня избегать. Это глупо Алиса, — ставлю вторую ладонь напротив её головы и наклоняюсь. Вдыхаю едва уловимый запах её шампуня. Точнее моего шампуня, которым она пахнет. И всё. Меня сносит нахрен. Хочу её так сильно, что мне даже плевать на то, что мы в больнице. На то, что рядом куча больных бабок, и Алиса медсестра. На то, что из всех мужиков на этой планете я для неё самый неподходящий. На всё плевать. Даже не думал, что когда-нибудь ещё мне будет так тотально насрать на все эти многочисленные “не” между нами.
— Подними голову, — хриплю, касаясь губами её лба, на что девчонка упрямо мотает головой. — Подними, Алиса. Клянусь я тебя только коснусь. Больше ничего не буду делать.
Она задирает голову. Вижу, как движется её трахея в тот момент, когда Алиса судорожно сглатывает. Наклоняюсь, едва касаюсь губами её губ и шумно выдыхаю, чтобы не сорваться.
— Вершинина! — секунда. Алиса оборачивается на стоящую в паре шагов от нас старшую медсестру и резко отталкивает меня в грудь. Твою мать, у меня таким темпом рёбра скоро раскрошатся!
— Эм… Анна Викторовна, я…
— Я уже сорок семь лет Анна Викторовна, — цедит эта старая стерва после чего переводит взгляд на меня. — Игорь Сергеевич, я, конечно всё понимаю, у вас личная жизнь и всё прочее. Но, при всём уважении, она не должна мешать работе клиники. С вашего позволения, Алиса отправится к пациентке, которая давно её ждёт. И вы отправляйтесь к себе. По правилам больницы, находиться ночью в коридорах запрещено.
