воспитал его, ему теперь должно быть уже восемнадцать лет. Может
быть, небо поможет нам еще встретиться, кто знает?…» Она была
погружена в глубокое раздумье, когда вдруг услышала, что у ворот их
дома кто-то читает молитву и просит подаяние. Женщина тотчас
вышла и увидела монаха.
– Ты откуда? – спросила она.
– Я ученик Фа-мина, настоятеля монастыря Цзиньшаньсы, –
отвечал тот.
– Ах вот как, ты ученик настоятеля монастыря Цзиньшаньсы, –
промолвила женщина, пригласила монаха войти в дом и дала ему
постной пищи.
Внимательно приглядевшись к нему, она едва удержалась от того, чтобы не воскликнуть: «Как он похож на моего мужа!…»
Затем, отослав служанку, сказала:
– Ты еще так молод, духовный наставник! Когда же тебя
постригли в монахи – в детстве или позднее? Как тебя зовут? Есть ли у
тебя родители?
– Я не по своей воле покинул мир, – отвечал Сюань-цзан – Не
стану скрывать от вас, я затаил обиду, великую, как само небо, и
ненависть, глубокую, словно море! Какой-то злодей убил моего отца, а
мать захватил в плен. Мой духовный отец – настоятель монастыря
Цзиньшаньсы – велел мне идти в Цзянчжоу, в дом окружного
управления и сказал, что здесь я найду свою мать.
– А как же зовут твою мать? – спросила женщина.
– Фамилия ее Инь, а имя – Вэнь-цяо, – отвечал Сюань-цзан. –
Фамилия моего отца – Чэнь, а имя – Гуань-жуй. Мое мирское имя
Цзян-лю, а духовное – Сюань-цзан.
– Вэнь-цяо – это я, – произнесла женщина. – А есть ли у тебя
какие-нибудь доказательства в подтверждение твоих слов? – спросила
она.
Тогда Сюань-цзан упал на колени и, громко рыдая, воскликнул: –
Если ты не веришь мне, то вот взгляни, – и он передал ей письмо, написанное кровью, и рубашку.
Женщина тотчас узнала эти вещи, и мать с сыном, обняв друг
друга, разрыдались. Вдруг она воскликнула:
– Уходи отсюда, сын мой. Уходи скорее!
– До восемнадцати лет я не знал ни отца, ни матери! И вот теперь, когда я наконец нашел тебя, ты гонишь меня!
– Сын мой, уходи отсюда сейчас же! – настаивала она. – Если
вернется разбойник Лю Хун и застанет тебя здесь, он убьет тебя! А я
притворюсь завтра больной и скажу, что когда-то дала обет подарить
монахам сто пар туфель и для того, чтобы выполнить этот обет, я
повезу эти туфли в монастырь, и тогда мы с тобой обо всем поговорим.
