– Да что у тебя за посох такой, что ты все грозишься им?
Тут дух воскликнул:
– Тебе, мерзавец, видимо, неизвестно, что это за посох.
Шест для него самим У Ганом срублен,
Лу Бань [196] отшлифовал поверхность гладко, Горят снаружи нити перлов крупных,
Блестит внутри из золота прокладка.
В воде и в небе демонов коварных
Он усмиряет быстро и сурово;
Чтоб вел я в бой полки небесных армий,
Мне посох императором дарован!
Изменит тотчас он свои размеры,
Едва творить я заклинанья стану,
С ним в высшие я поднимался сферы
Во время пира возглавлял охрану.
Ему святые почести воздали,
Когда я на дежурстве был в покоях,
Такую силу он обрел с годами,
Что с ним оружье не сравнить простое!
Покинув навсегда небес владенья,
Без страха с ним я по земле скитался,
Могу сказать без преувеличенья
Подобный посох мне не попадался!
Ну, как ты мог обломки грабель ржавых
Поставить с посохом волшебным рядом?
Они годятся лишь на то, пожалуй,
Чтоб ковыряться в огороде, в грядах! [197]
– Ах ты мерзкая тварь! Мало тебя, видно, били! – крикнул смеясь
Чжу Ба-цзе. – Ты не смотри, что этими граблями можно разрыхлять
землю в огороде. Стоит мне разок стукнуть ими, так у тебя живого
места не останется и из всех девяти отверстий хлынет кровь. А если
даже ты останешься жив, то тебя навеки хватит столбняк!
Тут чудовище, не выдержав, ринулось в бой. Вначале противники
сражались на дне реки, но постепенно снова выбрались на
поверхность. И этот бой был совсем не похож на тот, который они вели
накануне.
Итак, то наступая, то отступая, противники схватывались уже раз
тридцать, но все еще нельзя было сказать, кто из них выйдет
победителем. Тогда Чжу Ба-цзе, снова сделав вид, что потерпел
поражение, волоча грабли, бросился бежать. Чудовище, вздымая
бурные волны, бросилось за ним и выскочило на берег.
