Древних сосен хвоя густа,
Много-много цветов бледно-розовых
В потаенных местах у моста;
И бамбук молодой в отдалении
Протянулся за рядом ряд,
И могучие краски осенние
В хризантемах диких горят.
Вдоль усадьбы стена квадратная –
Вся из белого кирпича,
И вокруг тишина благодатная,
И покой дворцов величав;
Отдыхают крестьяне свободные,
В амбары убрав урожай,
И в хлевах не кричат животные,
И не слышен собачий лай… [199]
И вот, когда Сюань-цзан, осадив коня, осматривал открывшуюся
перед ним картину, подошли Сунь У-кун и его товарищи.
– Все благополучно, учитель? – спросил Сунь У-кунь.
– Мерзкая ты обезьяна, – сердито сказал Сюань-цзан. – Конь от
испуга так помчался, что я едва не свалился на землю.
– Не ругайте меня, учитель, – сказал улыбаясь Сунь У-кун. – Это
все Чжу Ба-цзе. Он сказал, что конь идет очень медленно, вот я и
решил доказать ему, что конь может бегать и быстрее.
Стараясь поспеть за конем, Чжу Ба-цзе выбился из сил и, запыхавшись, возмущенно крикнул:
– Ладно! Хватит! Вот уж поистине: заставь дурака богу молиться, так он и лоб расшибет! Ноша моя и так тяжела, а ты еще заставляешь
меня гнаться за конем!
– Ну, вот что, ученики мои, – сказал тут Сюань-цзан. – За той
стеной находится поместье, хорошо было бы остановиться здесь на
ночлег.
Сунь У-кун быстро поднял голову и, присмотревшись, увидел
облака, они окутывали поместье своим радужным сиянием. Сунь У-кун сразу же понял, что это место, отмеченное Буддой, но, не желая
раскрывать тайны неба, промолвил:
– Вот и замечательно! Пойдем попросимся на ночлег!
Сюань-цзан поспешил сойти с коня и, подойдя к воротам с аркой, увидел на них резьбу. Перекладины ворот были украшены резными
цветами лотоса и хоботом слона. Ша-сэн опустил свою ношу на
землю. А Чжу Ба-цзе, подходя, сказал:
– Тут, несомненно, живут богатые люди.
Сунь У-кун хотел было войти во двор, но Сюань-цзан остановил
его.
– Погоди! Мы с тобой монахи и не должны вызывать подозрений.
