— Давай, Чарли, выкладывай.
— Четыре предмета ты сдал…
Фингал незаметно расцепил скрещенные пальцы.
— Но завалил патанатомию, поэтому ее мне придется пересдавать в декабре — заодно с микробиологией?
— Боюсь, да, — подтвердил Чарли.
— Ну что ж… — Плечи Фингала поникли. — Я ждал этого.
— И я, О’Рейли, — вмешался Фицпатрик. — А ты, Грир, можешь считать чудом, что не срезался сам: из-за своей дурацкой игры вы двое пропустили слишком много занятий.
— Зато ты у нас украшение колледжа, Фицпатрик, — отмахнулся Чарли. — Отвали. — И он хлопнул Фингала по плечу. — Все равно ты будешь учиться с нами. До января и акушерства в следующем году можешь шесть месяцев заниматься хирургией.
Фингал тяжело вздохнул.
— В общем, я споткнулся. Но это еще не конец света.
Он боялся даже думать о том, как воспримут его неудачу родители. Пока он ничего не говорил им, но понимал, что наименее подходящее время для провала на экзамене трудно даже представить.
— Говоришь, первые два раунда за тобой, Боб? — Фингал с трудом улыбнулся. — Тогда едем в «Бейли», отметим твой успех.
«Я выпью, немного успокоюсь и решу, как быть дальше».
И тут он вспомнил: прямо сейчас ему предстоит разговор по телефону с Китти. Он пообещал ей сообщить результаты экзаменов.
— Ваш пациент на шестьдесят четвертой койке, Фингал, — сообщила сестра Дэли и вручила ему карту. — Увы, тот самый, у которого рвота.
— Спасибо, сестра. — Фингал зашагал в палату святого Патрика. Наступила среда, первый день его обязанностей палатного врача, в том числе и работы с поступающими пациентами. Фингал просмотрел записи.
Шеймас Фаррелли, тридцать четыре года, мясник, согласно письму, присланному врачом местного медицинского пункта. К документам была приложена подробная история болезни. Врач общей практики отмечал, что у пациента развились боли в верхней части живота и рвота после полуночи три дня назад. За сутки боль сместилась в правую нижнюю часть живота. Несмотря на данный пациенту настоятельный совет на следующий день явиться в больницу, Фаррелли отказался и отправился вылеживаться домой. Но его состояние не улучшилось, и сегодня утром родные привезли мясника в больницу с острым аппендицитом. Доктор Гарри Эллеркер обследовал поступившего и попросил хирурга, мистера Киннира, в тот же день осмотреть пациента.
Фингал подошел к кровати.
— Моя фамилия О’Рейли, — сообщил он и задернул занавески. Пациент был крепким и щекастым. В карте указывалось, что у него жар — 38,3, пульс — 110 ударов в минуту.
— Неважно чувствуете себя? — спросил Фингал, присел на край койки и взял пациента за руку. Она была горячей и потной.
— Ни на что не гожусь, — хриплым шепотом подтвердил пациент, — вконец измучился.
Понадобилось совсем немного времени, чтобы убедиться, что карта больного заполнена верно.
— Мне надо посмотреть ваш живот, — сообщил Фингал, откинул простыню и поднял подол больничной пижамы. Левую ладонь он ровно положил на верхнюю часть живота, слегка надавил на нее, держа пальцы справа. Потом повторил прощупывание по всей поверхности живота. При простукивании слышались резонирующие звуки — везде, кроме нижней правой части, где оно отзывалось глухими ударами. Там явно находилось какое-то образование.
Прослушивая живот пациента при помощи стетоскопа, Фингал слышал бульканье. Неплохо. Закупорки кишечника нет. Фингал собрался с духом: следующим этапом обследования была пальпация живота с завершением в правом нижнем секторе. При воспалении брюшины такое обследование причиняет боль, но Фингал знал, что эта боль — важный симптом.
— Извините, мистер Фаррелли… — начал он, но еще до того, как успел продолжить, занавески раздвинулись, к кровати подошел доктор Эллеркер в сопровождении мистера Киннира.
— Итак, что скажете, О’Рейли? — спросил консультант.
Фингал перечислил основные моменты истории болезни и результаты своего обследования.
— У вас нет возражений, доктор Эллеркер?
— Нет, сэр.
— Предположим, что восемьдесят шесть часов назад у пациента действительно развился острый аппендицит и сейчас этот аппендицит уже в запущенном состоянии. Что происходит, как по- вашему?
Фингал попытался вспомнить, что говорил преподаватель на лекции.
— Результаты анализов еще не пришли. Если в нижней правой части живота есть болезненное вздутие, а другие сектора безболезненны — пальпацию я еще не провел, — я бы сказал, что это аппендицитное образование.
— У скольких видов животных есть аппендикс?
— Видов животных?.. — Фингал растерялся.
— У человека, человекообразных обезьян и у вомбата — сумчатого животного из Австралазии, которое роет норы и ведет ночной образ жизни, — сообщил мистер Киннир. — Так что если когда- нибудь попадете к антиподам и увидите вомбата, который держится за нижнюю правую часть живота, скорее всего, у него острый аппендицит. — Врач усмехнулся.
— Я запомню, — кивнул О’Рейли. — Мне провести пальпацию живота?
— Болезненные процедуры не стоит повторять без крайней необходимости, — ответил врач. — Мне необходимо обследовать пациента, так как я буду решать, как его лечить. Поэтому я избавлю вас от пальпации — только не думайте, что упустили редкую возможность. Таких возможностей вам еще представится масса, когда вы вновь будете заменять врача, а пациент отоспится.
Тем лучше для меня, мысленно отозвался Фингал, наблюдая, как наставник мнет живот пациента. Судя по тому, каким прерывистым стало дыхание Шеймаса Фаррелли, исследование было болезненным.
Мистер Киннир выпрямился.
— Здоровенное вздутие вот здесь, — объявил он. — Самое время припомнить Гамлета.
