обычная – чередование светлых и темных полос приводило к некой срединности и сумме, которую и называют словами «обычная жизнь».

Из этой «обычности» Ключарева выделяло, пожалуй, то, что он был несколько манерно

шутлив. Однажды по дороге с работы домой он нашел на тропе, в снегу, кошелек с десятью, что ли, рублями. Он тут же сказал самому себе:

– Поздравляю. Ради этого стоило жить.

Улыбаясь, Ключарев здесь же написал обычное объявление – так, мол, и так, кошелек

найден, потерявший – приди. И дописал внизу свой адрес. Бумажку эту он нанизал на гвоздик доски объявлений ближайшего дома. Была зима – чтобы написать и нанизать бумажку на

гвоздик, ему пришлось поставить портфель в снег. Нанизанный листочек трепался на ветру, но держался крепко. А в том, что ни сегодня, ни завтра по объявлению никто не пришел, уди-вительного не было – куда удивительнее было то, что на следующий день начальник отдела, 41

В. С. Маканин. «Долгожители (сборник)»

брюзга, зажимщик и явный недоброжелатель предложил вдруг Ключареву поместить статью в

крупный научный журнал. При этом в соавторы начальник не напрашивался. Именно поэтому

Ключарев, вернувшись домой, уже с порога сказал жене:

– У меня началась полоса везения.

А жена Ключарева была женщина тихая и скромная, и потому везения, какого бы то

ни было, она стеснялась и даже пугалась. Она, например, очень переживала, когда никто не

явился за кошельком.

Вечером, чуть позже, жена сказала Ключареву, что у нее есть новость. Она о ней забыла, но теперь вспомнила.

– А-а, – засмеялся Ключарев, – звонила твоя подруга?

– Да.

– Правда, я смышленый? – Это был шутливый выпад. Выпад был нацелен в некую женщину, с которой жена когда-то работала и дружила и которая до сих пор по инерции считалась

подругой жены. Уже давным-давно они работали в разных местах, и уже давным-давно жена ее

не видела. Однако время от времени женщины перезванивались по телефону. Они говорили

о детях. Или о покупках. Они перезванивались все реже и реже. Под влиянием времени этот

остаток женской дружбы скоро должен был совсем сойти на нет и умереть, но до поры он жил, скрученный в телефонном шнуре.

Жена замолчала – ей было досадно, что дружба с подругой сходит на нет и что над их

телефонным общением уже подсмеивается муж. Чтобы смягчить, Ключарев переспросил:

– Что же за новость?

И тогда жена сказала, что у Алимушкина на работе неприятности. И вообще Алимушкин

погибает, так говорят…

– Алимушкин? – Ключарев никак не мог вспомнить, кто это такой. Он только пожал

плечами. Он, в общем, уже привык, что его хлопотливая жена готова заботиться о ком угодно.

Но потом вспомнил этого человека. Он видел его дважды.

– Алимушкин – это тот, который был такой остроумный и блистательный?

– Тот самый, – сказала жена.

И тут же она добавила: может быть, Ключарев как-нибудь сходит к нему домой, навестит, вот она записала специально его адрес. Голос жены был вполне серьезен. И даже трога-телен. Ключарев машинально взял бумажку с адресом и не сдержался, фыркнул. Женщины –

прелесть. Только они могли додуматься до такого. Прийти к малознакомому типу и сказать:

«Привет, родной, говорят, ты погибаешь?..»

– Но с какой стати я пойду его навещать? Я видел его два раза в жизни.

– А я видела только однажды.

Что и говорить, это был веский довод.

– Согласись, – продолжала атаку жена, – лучше и удобнее, если его навестит мужчина.

– Лучше или хуже, а я не пойду. Некогда.

Ссоры не случилось. Ключаревы были дружной парой.

Жена даже признала, что хватила, пожалуй, лишнего, посылая Ключарева бог знает куда

и зачем. И они заговорили о сыне-девятикласснике: сын делал большие успехи в спорте, а

точнее, в спортивной гимнастике.

42

В. С. Маканин. «Долгожители (сборник)»

2

Ключарев забыл бы о странной просьбе жены, но этим же вечером случился еще один

телефонный разговор. На этот раз сам Ключарев звонил своему приятелю по имени Павел.