Как это часто бывает, фраза из одного разговора переходит и кочует в другой. Жизнь фразы

коротка, и похоже, что фраза тоже хочет пожить подольше. И вышло так, что вместо привет-ствия Ключарев шутливо спросил своего приятеля:

– Ну как жизнь – не погибаешь?

Павел ответил – нет, не погибаю, с чего ты взял? Ключарев засмеялся, пришлось пояс-нить, что это шутка, это просто так, модное слово. У них есть, к примеру, некий Алимушкин, который погибает.

– Алимушкин? – переспросил Павел. – А я с ним вместе работаю.

– Да ну?

(Тесен мир.)

– В смежных комнатах трудимся. – И Павел добавил, что Алимушкин мужик неплохой, но в каком-то загоне. Что-то с ним стряслось. Совершенно не может работать.

– Почему?

– А шут его знает. Он молчун. Я, честно говоря, молчунов обхожу стороной.

Тут они вполне сошлись, Ключарев тоже не любил молчунов.

– Уж лучше пьяницы, – сказал Ключарев. И тут же вновь вспомнил про Алимушкина:

– Но, послушай, какой же он молчун, он же был блистательный малый! Он же был так остро-умен!..Павел ответил на это вздохом. А потом ответил глубокой и вечной истиной:

– Был, да сплыл.

В этот же вечер, уже перед сном, Ключарев вышел побродить возле дома – он называл это

«проветриться». Он ходил по утоптанным снежным тропинкам, а в голове вертелось: «Был, да сплыл». Возникла вдруг странная мысль: а что, если ему стало везти за счет этого Алимушкина? Он вспомнил о предложении начальника написать статью. Вспомнил о кошельке.

И усмехнулся. Мысль, разумеется, была глуповатая. Мысль была секундная и, в общем, игру-шечная. Стоял мороз. Над головой были звезды. Он шел, глядя вверх, и думал, что звезд полным-полно, и небо огромно, и звезды эти видели и перевидели столько человечьих удач и

неудач, что давным-давно отупели и застыли в своем равнодушии. Им, звездам, наплевать. И

не станут они вмешиваться и посылать кому-то удачу, а кому-то неудачу.

Однако и на следующий день выбросить из головы эту мысль Ключареву не удалось, и вот

почему. Он был в гостях у Коли Крымова. Уже в прихожей, снимая пальто, он слышал, как там

и сям вспархивали такие вот фразы: «Как? Вы не слышали о новой любви Коли Крымова?» –

или так: «Сейчас придет новая любовь Коли Крымова», – или даже так, с оттенком балаганного

и шутливого окрика: «Поставьте рюмки. Не трожьте бутылку и потерпите. С минуты на минуту

должна явиться новая любовь Коли Крымова», – такие вот носились в воздухе шуточки. Муж-чины и женщины были лет тридцати пяти, все они считали, что самый лучший способ общаться

и веселиться – это подтрунивать над хозяином. Коля Крымов не возражал, ему даже льстило.

И вот она пришла. Фамилия ее была Алимушкина. Она была очень красивая женщина.

Ключарев среди общего шума и гама застолья спросил у Коли – не собирается ли тот

жениться? Они были друзьями. Коля Крымов (а Алимушкину в это время наперебой угощали, и какой-то поэт надписывал ей свою книгу стихов) ответил: да, собираюсь. Коля Крымов любил

четкие формулировки. Он сказал, что лишний раз завести романчик – это похоже на разврат.

А лишний раз жениться – это похоже на поиск… Как раз выяснилось, что один из гостей пере-43

В. С. Маканин. «Долгожители (сборник)»

брал спиртного, и Коля Крымов отправился проводить его и пристроить в такси. Так случился

короткий разговор Ключарева с Алимушкиной.

Они сидели близко, и меж ними был пустой стул Коли Крымова. Ключарев заговорил с

ней от нечего делать. Никаких таких мыслей или мыслишек у него не было. Он спросил:

– Ну что ваш Алимушкин?

– Да ну его, – ответила красавица, – твердит одно и то же: погибаю, погибаю…

– Ноет?

– Ныть не ноет, но молчит часами.

Алимушкина была как-то дерзко красива. В ней было нечто вызывающее, таких красивых

женщин Ключарев не знал никогда, – он видел их, правда, иногда на улице, и они всегда были

с кем-то, кто их сопровождал. А иногда сопровождающих было двое.

Получилась пауза, и Алимушкина заговорила снова. Ей это ничего не стоило. Язычок у

нее был хоть куда, и глядела она смело.

– Сказать вам правду – я разлюбила его. Живу у подруги. Живу сама по себе. Хожу по

гостям и развлекаюсь.

Ключарев увидел близко ее глаза. Он спросил:

– А может быть, сначала вы стали жить у подруги и развлекаться, а уже потом он стал

погибать?