Она хватает меня за волосы и целует, кончая, ее язык влажный и горячий. Она дрожит и прижимается ко мне, постанывая мне в рот. Она кончает и кончает, ее тело обвивается вокруг моей руки, сжимается, разжимается, пульсирует, когда накатывает каждая волна дрожи.

Даже после того, как она закончила, она все еще дергается от толчков. Проходит много времени, прежде чем дрожь полностью прекращается.

Я глажу свободной рукой вверх и вниз по ее спине, ее лицо прижато к моей шее. Сейчас она вообще не смотрит на себя, она слишком смущена.

Когда, наконец, мы распутываемся, я вытаскиваю руку из ее штанов, мокрую и с красными отпечатками на швах джинсов. Я прижимаю ее к носу, вдыхая ее запах. Затем я хватаю ее и снова целую, чтобы ощутить вкус ее губ.

— Кто контролировал ситуацию? — требую я, не отпуская ее затылок, так что ей приходится продолжать смотреть на меня с расстояния всего в дюйм.

Ее глаза опускаются от стыда.

— Ты, — бормочет она.

— Ты просила меня остановиться?

Она качает головой, насколько это возможно.

— Ты хотела, чтобы я остановился?

Ее ресницы трепещут, когда она поднимает на меня взгляд, и ее сердце бешено колотится у меня в груди.

— Нет, — шепчет она.

— Тогда кто контролировал ситуацию?

Она медленно качает головой, глядя мне в глаза.

— Я… я не уверена.

— Когда я сказал тебе кончить, ты кончила, потому что я заставил тебя... или потому что ты сама этого хотела?

— У меня не было выбора, — выдыхает она.

Моя нога проскальзывает между ее ног. Даже сейчас она не может остановиться — прижимается к моему бедру, издавая низкий, настойчивый стон.

Я хватаю ее за волосы и слегка встряхиваю ее голову.

— У тебя была сотня вариантов.

Мой рот опускается на ее, горячий и возбужденный. Я лижу глубоко, под губами, вокруг ее языка. Я пробую на вкус каждую ее частичку, каждый нюанс ее вкуса.

— Не лги себе, — говорю я, крепко зарываясь рукой в ее волосы, прижимаясь губами к ее уху. — Ты получаешь именно то, что хочешь.

Глава 12

Реми

— И вообще, что ты за врач?

Книги на его полках — это не то, чего я ожидала бы от хладнокровного врача: «Бессознательный разум», «Трансформ: нейролингвистическое программирование» и «Гипнотерапия», и это лишь некоторые из них.

Взгляд Дейна скользит по корешкам.

— Это скорее личный интерес.

Мое сердце все еще колотится. Он пригладил свои серебристые волосы назад, и теперь он стоит там, засунув руки в карманы, как будто это не он заставлял меня стонать девяносто секунд назад.

Нет, это было гораздо больше, чем стоны... Он вывернул мой мозг наизнанку.

Я никогда так не кончала, глядя на себя.

Это было тревожно. Словно наблюдать, как кто-то, кого я не узнаю, носит мое собственное лицо.

Мне не нравится агрессивный секс.

Или, по крайней мере… Я не задумывалась об этом.

Но это было до того, как я почувствовала такое удовольствие.

Все мое тело все еще теплое и пульсирующее. Внутри у меня все как в горячей ванне, жидкое и пузырящееся.

Дейн даже не вспотел.

Нужно знать, какой он обычно бледный, чтобы заметить легкий румянец на его щеках. Форма его губ могла бы разбить мне сердце. Его глаза цвета темного меда. Его улыбка белая и порочная.

Когда мы на улице, я бронзовая и здоровая, в то время как Дейн бледен и потеет. Но внутри «Миднайт Мэнор» я увядаю, когда он оживает.

Он великолепен так, как не должны быть великолепны мужчины — как будто он сам по себе.

Неудивительно, что его ненавидят в городе. Он не вписывается даже в такое странное место, как Гримстоун.

Я не верю, что он убийца.

Может быть, это сделает меня очередной идиоткой в новостях, но я не улавливаю этой атмосферы. Он странный, даже чокнутый. Но я не верю, что он какой-то бездушный убийца. У него слишком живые глаза.

Я хочу, чтобы он снова прикоснулся ко мне. Я отчаянно хочу этого.

Но мне кажется, что это наихудшая идея из возможных.

Поэтому я продолжаю лепетать.

— Для чего это? — я облизываю губы. — Гипноз?

Выражения лица Дейна подобны погоде — иногда им требуется много времени, чтобы сформироваться, и конец не похож на начало.

Когда он смотрит на меня сейчас, я вижу вспышку чего-то злого и болезненного, смываемую холодным, ясным спокойствием.

— Это для того, чтобы что-то изменить.