Мы смотрим на небо кипящего фиолетового цвета, оживляемое то тут, то там вспышками молний, которые освещают облака, когда над заливом раскатывается гром.
— Нам стоит двигаться? — я говорю. — На случай, если нас ударят?
— Месяц назад я бы этого пожелал.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Больше нет?
— Нет, — говорит Дейн, глядя на меня и слегка улыбаясь. — Не тогда, когда все только что стало интересным...
Он переворачивается на бок и касается моей щеки, целуя меня нежнее, чем когда-либо прежде.
Трепет в моей груди и беспокойство в животе — очень плохие признаки.
Никогда раньше я не испытывала ничего подобного к Гидеону. Или к кому-либо еще.
— Что не так? — говорит Дейн, слегка отстраняясь.
— Я боюсь того, как сильно ты мне нравишься.
— Ах, — он кивает, как будто понимает. — Я тоже.
Теперь, когда Дейн поцарапался о песок, я замечаю его солнечный ожог.
— Черт, мне не следовало так долго держать тебя снаружи...
Он качает головой, опускает меня на песок и снова целует.
— Я бы начал весь день сначала, начиная с этой минуты, и ничего не изменил.
Глава 20
Дейн
Расставаться с Реми в наших машинах мучительно. Я хочу отвезти ее обратно к себе домой и сделать гораздо больше, чем нам удалось на пляже, но я на дежурстве всю ночь.
Я думаю о ней всю свою смену, и, может быть, именно поэтому, когда я наконец возвращаюсь домой, аромат груши и бергамота поражает меня, как только я открываю дверь. На туалетном столике Лайлы стоит одинокий пыльный флакон, но запах, кажется, распространяется по всему дому.
Те же участки мозга, которые обрабатывают память и эмоции, обрабатывают и запахи. Вот почему ничто так сильно не пробуждает воспоминания, как определенный аромат.
В тот момент, когда я вхожу в дверь, мысли о Реми вытесняются из моей головы образами Лайлы. Лайла суетится на кухне, готовя ужин, которого хватит на десять персон, смеется, поет и вертится в своем фартуке, в воздухе пар.…
Затем Лайла рыдает на полу в ванной, свернувшись калачиком на боку, темные волосы разметались по кафелю, тушь размазалась по лицу…
Ты будешь любить меня вечно, несмотря ни на что?
Пообещай мне... пообещай мне...…
Чувство вины переполняет.
Все воспоминания о прошедшем дне, яркие и жизнерадостные моменты кружатся, как листья, а затем увядают и осыпаются.
Кто сказал, что я могу улыбаться? Кто сказал, что я могу смеяться? Кто сказал, что я могу чувствовать счастье?
Только не Лайла.
Я поднимаюсь по ступенькам в главный люкс, стараясь не замечать произведения искусства, которые мы выбирали вместе, картину, которую Лайла нашла в антикварном магазине, и мы не подозревали, что она ужасно тяжелая, пока нам не пришлось тащить ее почти милю по набережной к нашей машине.
Я думал, что никогда не буду делать ремонт. Теперь, куда бы я ни посмотрел, я сгораю от стыда.
Я быстро принимаю душ, потому что чертовски вымотан. Я не спал почти сутки, и ночная смена прошла не так уж и плохо, как я надеялся.
Когда я вытираю запотевшее зеркало в ванной, Лайла стоит позади меня, укоризненно глядя на меня своими огромными темными глазами.
Ты обещал. Ты поклялся.
— Я не нарушил своего обещания.
Лжец. ЛЖЕЦ!
Зеркало разбивается вдребезги.
Я резко оборачиваюсь.
Позади меня никого нет.
Кровь капает на кафель. Я поднимаю руку, разглядывая собственные разбитые костяшки пальцев. Я ударил кулаком по зеркалу, не осознавая этого.
