— Интересно... — Хелена наклоняет голову, просматривая изображения.

— Это выглядит не очень хорошо, — я уже жалею, что участвую в этом.

— Нет, нет, это неплохо... — Хелена говорит совершенно неубедительно. — Дурак представляет собой потенциальную оплошность, падение в неизвестность...

Конечно же, Дурак примостился прямо на краю обрыва, выглядя так, словно в любой момент может сойти с него, поскольку он смотрит в пустоту.

— Это мое текущее состояние?

— Что ж, давайте продолжим, — поспешно говорит она. — Королева кубков предлагает безусловную любовь. Она чрезвычайно чуткая — иногда до крайности.

Эмма приподнимает оранжевую бровь и одними губами смотрит на меня, как будто мне нужно напоминание.

— И что это значит? — указываю я на козлоголового Дьявола.

— Дьявол — это теневая сторона каждого из нас, — серьезно говорит Хелена. — Тьма, которую мы несем в себе.

Я не чувствую, что все это помогает. На самом деле, я бы предпочла остановиться, но осталось перевернуть еще четыре карты.

— Эта карточка представляет твою проблему... — Хелена переворачивает центральную карточку, открывая изображение человека, болтающегося вверх ногами на одной ноге. — Повешенный... это означает, что вы не в состоянии помочь себе.

Мой желудок сжимается. Именно так я себя и чувствую — как будто я подвешена за лодыжку над пропастью, и что бы я ни делала, как бы усердно я ни работала, кажется, лучше никогда не становится…

— Итак, что я должна делать?

Хелена переворачивает последние три карты:

Три меча, вонзенные в окровавленное сердце.

Двое влюбленных, заключенных в объятия.

И, наконец... мрачный жнец в темном плаще, верхом на лошади-скелете.

— Это символизирует твое будущее, — говорит она.

— Мое будущее — смерть?

Хелена издает слегка нервный смешок.

— Не всегда. Не обычно! Тройка Мечей означает расставание или разрыв важных отношений. Влюбленные олицетворяют выбор, а также романтику. И Смерть... это может означать гибель проекта, плана или отношений, не всегда физическую смерть! Коса жнеца перерезает нить, связывающую нас с прошлым, позволяя нам двигаться вперед, потому что нам больше нечего терять...

Я действительно не понимаю, как все это может помочь. Я в еще большем замешательстве, чем когда-либо, и в еще большей депрессии.

Эмма видит мое мрачное выражение лица и вытаскивает меня из-за стола.

— Давай! Пойдем потанцуем!

— Разве ты не хочешь, чтобы тебе прочитали карты?

— Хелена читала мои миллион раз.

Я позволяю Эмме тащить меня за собой. К тому времени, как мы разделили пакет кукурузы и целый час танцевали на городской площади, я начинаю чувствовать себя немного лучше.

🎶 Hush — The Marías

Селина присоединяется к нам, одетая как Урсула, в платье без бретелек с подолом в виде щупалец, которое демонстрирует впечатляющие рукава с татуировками, спускающимися по обеим ее рукам. Том пытается танцевать, но ему мешают костыли, и в итоге он сидит в сторонке, угрюмый, пока я не покупаю ему оранжево-черный снежный рожок.

— Извини за твою ногу, — я извиняюсь в сотый раз, испытывая чувство вины.

— Ах, все не так уж плохо... Всего две недели, — он пинает один из своих костылей, опрокидывая его. Я поднимаю его для него и прислоняю к груде тюков сена, которые он использует в качестве стула.

На другой стороне площади чумной доктор снова наблюдает за мной.

Вечеринка становится безумной, люди заполняют площадь так, что едва остается место для движения, не говоря уже о танцах. В воздухе витает густой запах тыквенного сидра. Возгласы и крики, доносящиеся из парка, стали дикими, как стая волков.

Кто-то сильно шлепает меня по заднице.

— Что за хрень! — я резко оборачиваюсь и вижу ухмыляющегося мне мистера Боунса.

Я подумываю о том, чтобы врезать по его жуткому лицу скелета, пока он не натягивает маску, и я понимаю, что это всего лишь Джуд.

— Я чуть не отделала тебя, идиот!

— Тогда ты бы не получила свой напиток, — он протягивает мне бутылку сидра с уже откупоренной крышкой.

— Где ты был?

— Влип в неприятности.

— Какого рода неприятности? — нервно спрашиваю я. — Потому что шериф уже был у меня в заднице этим утром...

Джуд не выказывает ни малейшего беспокойства, потягивая свой сидр.

— Зачем?

Я ввожу его в курс дела, оглядываясь на чумного доктора, который все еще стоит на краю площади, нацелив клюв прямо на меня. Я не могу отделаться от мысли, что это, возможно, Дейн.

Или Гидеон…

Когда он добрался до Гримстоуна? И где он сейчас? Мог ли Дейн действительно причинить ему вред?

Да, конечно, он мог. Вопрос в том... стал бы он?

Эмма права — слишком много совпадений, слишком много несчастных случаев…

Где-то глубоко в моем мозгу играет призрачное пианино…

— Я действительно начинаю сходить с ума, — шепчу я Джуду.