Как золото, блестяща и светла.
И край попоны праздничной атласной
Спускается в три слоя со спины,
И в шнур поводьев, тонкий и прекрасный,
Три длинных нити шелка вплетены.
И украшают яркие букеты
Узду из превосходного ремня,
Чтоб от простуды оградить, надеты
Накидки шерстяные на коня.
И на зонте фигуры золотые
Диковинных невиданных зверей,
И удила железные, литые,
Тяжелые, – чтоб конь бежал скорей. [144]
Сунь У-кун остался очень доволен всеми полученными вещами и
надел сбрую и седло на коня. А Сюань-цзан в знак благодарности
земно поклонился старцу, который тут же бросился поднимать Сюань-цзана.
– Что вы, что вы! Стоит ли благодарить за это?
Когда церемонии были окончены, хозяин не стал задерживать
гостей. Сюань-цзан вышел за ворота и, ухватившись за седло, взобрался на коня, а Сунь У-кун взвалил на спину вещи.
В этот момент старик вытащил из рукава плетку, сделанную из
полосок кожи, с кнутовищем из душистого дерева, переплетенным
жилами тигра и кисточками из красного шелка и, подавая ее Сюань-цзану, сказал:
– Святой отец, возьмите заодно и эту плетку.
– Я очень благодарен вам за внимание и любезность, – отвечал
Сюань-цзан и только было собрался спросить о чем-то старца, как тот
исчез.
Сюань-цзан оглянулся на храм, но увидел лишь ровное место.
В этот момент с высоты вдруг раздался голос:
– Святой отец! Простите, что не был достаточно учтив с вами. Я –
местный дух Лоцзяшань и по поручению бодисатвы доставил вам
сбрую для коня. Всеми силами стремитесь на Запад и не теряйте
попусту времени.
Перепуганный Сюань-цзан от неожиданности свалился с коня и, простирая руки к небу, стал отбивать поклоны.
– Прости меня, божественный дух, за то, что своими грешными
глазами я не распознал твою божественную сущность. Передай от
меня глубокую благодарность бодисатве за ее великие к нам милости!
Он без конца продолжал отвешивать поклоны, устремив взор в
небо. А на обочине дороги Великий Мудрец Сунь У-кун так и
покатывался со смеху. Затем, подойдя к Танскому монаху и схватив его
за рукав, он сказал:
