И был всегда открытым рот щербатый,
Сухое тело так согнула старость,
Как будто был он смолоду горбатым. [147]
– Наставник пришел, – раздались голоса.
– Почтенный наставник, разрешите приветствовать вас! – низко
склонившись, промолвил Сюань-цзан, поспешив навстречу монаху.
Священнослужитель ответил на приветствие, и они уселись, как и
полагалось, по старшинству.
– Мои послушники сказали мне о том, что к нам прибыл из Китая
посланец Танского императора, – промолвил наставник. – И я
поспешил приветствовать вас, почтенный отец.
– Простите великодушно за то, что мы без предупреждения
нарушили ваш покой, – отвечал Сюань-цзан.
– Стоит ли об этом говорить! – возразил монах. – Скажите, пожалуйста, далеко отсюда до Китая?
– От Чанъаня до границы я проехал более пяти тысяч ли, –
отвечал Сюань-цзан. – Когда проезжал через Пограничную гору, небо
послало мне ученика. Мы миновали Западное государство Хами, ехали
два месяца, затем проделали еще пять-шесть тысяч ли, и вот очутились
в этих местах.
– Значит, всего вы проехали десять тысяч ли, – сказал
наставник. – А я так и прожил свою жизнь, никогда не выезжая из
монастыря. Вот уж поистине живешь как бесплодная смоковница, сидишь, словно в колодце, и видишь только клочок неба над собой.
– А разрешите спросить, сколько вам лет, почтенный наставник? –
спросил Сюань-цзан.
– Да вот исполнилось двести семьдесят, – отвечал наставник.
– Значит, ты приходишься мне праправнуком, – вмешался в
разговор Сунь У-кун.
– Веди себя пристойнее! – одернул его Сюань-цзан, покосившись
на него. – Надо думать, когда говоришь. Тебе бы только оскорблять
человека.
– А сколько вам, почтенный господин, лет? – в свою очередь
спросил Сунь У-куна наставник.
– Мне? Трудно даже сказать! – произнес Сунь У-кун. Наставнику
этот ответ показался неучтивым, он не стал больше обращаться к Сунь
У-куну и велел подать чаю. Расторопный послушник вытащил блюдо
из белоснежной яшмы и три синих с золотым ободком чашки. Второй
послушник налил всем из медного чайника душистого чаю. Аромат его
был настолько восхитителен, что с ним не могли сравниться даже
цветы коричного дерева.
– Какой прекрасный напиток! Какие чудесные сосуды! – не
