вы очутились здесь?
– Сейчас мне не до разговоров, – сказал Сунь У-кун. – По дороге
мы повстречались с дурными людьми, и они собираются поджечь
храм, в котором сейчас находится Танский монах. Ждать нельзя ни
минуты. Я явился сюда для того, чтобы попросить у вас колпак для
защиты от огня. Дайте мне его поскорее. Мы вернем его вам.
– Вы что-то спутали, – отвечал на это небесный князь. – Для того
чтобы спасти монаха, вам нужна вода. Причем же тут колпак для
защиты от огня?
– Да вы не знаете всех тонкостей! – воскликнул Сунь У-кун. –
Огонь, конечно, можно загасить водой, но этим я лишь помогу нашим
врагам. Колпак же защитит Танского монаха от огня, а на остальное
мне наплевать, пусть хоть все сгорит. Пожалуйста, не задерживайте
меня, я должен как можно быстрее возвратиться на землю.
– Эта обезьяна неисправима, – рассмеялся небесный князь. –
Только и думает о себе, а до других ей дела нет.
– Да перестаньте вы болтать! Давайте быстрее колпак, – торопил
их Сунь У-кун. – Неужели вы не понимаете, насколько все это опасно!
Не смея возражать, небесный князь передал Сунь У-куну колпак.
Сун У-кун взобрался на облако и вмиг опустился на крышу храма.
Накрыв колпаком Танского монаха, белого коня и вещи, сам он
отправился на задний двор, к покоям, в которых жил наставник, и
уселся на крыше стеречь рясу. Увидев, что монахи подожгли хворост,
Сун У-кун произнес заклинание и дунул. В тот же миг налетел
сильный порыв ветра и огромные языки пламени взметнулись в небо.
Все тонуло в клубящемся черном дыму,
Только пламя порой языками вздымалось,
Прорезая над миром нависшую тьму, —
И на небе звезды ни одной не осталось;
И на тысячу ли над бескрайней землей
Свет пожара разлился тревожный, багряный,
И огонь, что пополз золотою змеей,
Вдруг взметнулся, как конь с окровавленной раной; Словно в пламени, «Жизни Начало» бурлит,
Бог огня передал ему силу стихии,
И Суйжэнь свое дерево снова сверлит,
Чтобы порохом вспыхнули ветки сухие.
Жар палящий небесных ворот достигал,
Разноцветное пламя гудя бесновалось,
Так, что справиться с дверцами у очага
Даже Лао-цзы мудрому не удавалось.
