— Нет, не так, — возразил сам себе юный сердцеед, взяв за руку жгучую брюнетку, — ты прекраснее богини любви!

Я вздохнула. Мягкими губами и прямой линией носа девушка действительно чем-то напоминала знаменитую скульптуру, но точно не глубоко посаженными глазами. Однако ухажер не посчитал нужным корректировать проверенный текст и без лишних раздумий шел по отработанной схеме. Может, стоит ему рассказать, что в музее есть и другие копии античного наследия, ничем не уступающие облюбованной им статуе? У Афродиты Книдской, к примеру, даже руки на месте.

Повернув голову к представленному рядом прообразу Венеры Стыдливой, прикрывающей рукой свое лоно, я невольно принялась искать схожие черты с темноволосой девушкой. Да так увлеклась, что в себя пришла лишь от хлесткого звука пощечины, эхом прокатившегося по залу.

— Я тебе покажу Венеру! — рявкнула схватившемуся за щеку музейному ловеласу новая героиня сцены, появление которой я прозевала. — Хреносскую!

Окружающие начали с любопытством поглядывать на развернувшееся представление: некоторые прятали ехидные улыбки, другие осуждающе качали головами, нашлась даже парочка сочувствующих мужских взглядов. Однако зрелище очень быстро подошло к развязке: пока к разъяренной фурии, в которой я с трудом узнала пухленькую хохотушку из кафе, на всех парах неслась пожилая смотрительница, та развернулась на каблуках и удалилась с высоко поднятой головой. Повеса, восхищенно смотревший ей вслед, перевел взгляд на свою венероподобную спутницу и тут же заработал вторую пощечину.

— Молодые люди, — громким шепотом обратилась к нарушителям порядка подоспевшая Анна Леонидовна, — могу ли я вас попросить вести себя более сдержанно?..

Бытует мнение, что музейные смотрители — просто бабушки, сидящие в уголке. На самом же деле это очень терпеливые, наблюдательные и тактичные люди. Да, им не требуется особого образования, но многие сами изучают профессиональную литературу, чтобы иметь возможность ответить на вопросы посетителей. От смотрителей зависит сохранность экспонатов, они знают все слабые места своего зала: здесь блик от картины заставляет отступить назад и упереться спиной в постамент, а там настолько узкий проход, что немудрено задеть сумкой витрину. Умение заметить, предупредить, сберечь — все это дело их рук. И даже если за годы работы смотритель ни разу не нажмет на тревожную кнопку, предусмотренную на случай воровства или вандализма, его вклад так же бесценен, как и труд любого другого работника.

Вот и сейчас благодаря мягким, но настойчивым уговорам разоблаченный сердцеед и его неудавшаяся возлюбленная покинули зал — порознь, даже не смотря друг на друга.

— Все тайное становится явным, — поделилась я своими мыслями с каменной богиней, оставшейся в одиночестве. — Не правда ли, о пенорожденная?

Афродита загадочно промолчала, а изображения Немезиды неподалеку, увы, не нашлось. Впрочем, ее кара уже настигла волокиту, жонглирующего чувствами девушек. Задумается ли он? Перестанет ли использовать искусство в неблаговидных целях?

С этими мыслями я спустилась в экскурсионный отдел, забрала сумочку и, перейдя через холл, вышла на улицу. В носу тут же защекотал запах лета, напоминая о лекарстве. Достав капли, запрокинула голову и невольно зажмурилась от бьющего в глаза солнца: надо же, утром все небо было тучами затянуто, а к вечеру распогодилось. Пройдя вдоль дороги, привычно обернулась, чтобы напоследок полюбоваться величественным зданием музея: сегодня его украшали не только афиши, но и праздничные флаги, напоминающие рыцарские знамена, а перед входом радовали глаз вазоны с красными и белыми розами.

Сердце радостно забилось. У массивных колонн стоял, держа в руке темные очки и крутя головой по сторонам, мужчина в синем бархатном жилете с огромным продолговатым кофром на ремне через плечо. Увидев знакомое лицо, я замахала, привлекая внимание. И только когда Ник легко сбежал по лестнице и размашистым шагом пересек внутренний дворик, едва ли не сбивая попадавшихся на пути людей своей объемной ношей, под ложечкой кольнуло запоздалым чувством стыда.

А чем я лучше того парня с Венерами, если так легкомысленно наслаждаюсь обществом постороннего мужчины, когда у меня есть Леша? Разве я не обманываю мужа, позволяя себе подобное? Внезапная мысль ударила под дых, но я поспешно ее отбросила. Нет, здесь другое. Я не изменяю и не изменю, а Никита знает, что я несвободна. Выходит, нам ничего не мешает просто дружить. Так ведь? Конечно, так!

И я двинулась ему навстречу.

— Привет! — заговорили мы одновременно и так же одновременно замолчали.

Я засмеялась, а Ник широко улыбнулся, заявив:

— Отлично, идем!

— Куда?

— Как куда? — Он состроил притворно удивленное выражение лица, высоко подняв брови. — Неужели ты забыла, какой сегодня день?

Задумавшись, я оглядела Никиту, за спиной которого вдобавок к кофру висел еще и рюкзак. Так, шестое июня — это…

— День рождения Пушкина?

— А он-то тут при чем?

— Пушкин всегда при чем, — буркнула я, покосившись на место своей работы.

— Холодно, думай лучше.

— Открытие старейшего в мире публичного художественного музея?

У Никиты сделалось такое лицо, будто ему хотелось заплакать и улыбнуться одновременно.

— Тогда, может, покушение на Александра Второго в Париже?

Взгляд фотографа на секунду стал совсем растерянным, но тут же посуровел.

— Нет, ну это уже перебор.

— Думаешь?

— Как ты могла не вспомнить про Венеру! — Ник обличительно ткнул в мою сторону пальцем.

— Какую Венеру? — удивилась я и вновь посмотрела в сторону музея. — Милосскую или Книдскую?

— Космическую! О которой нам в планетарии рассказывали, забыла?

— Косми… О-о, сегодня же прохождение Венеры по диску Солнца! — В памяти всплыла пламенная речь экскурсовода о редчайшем астрономическом явлении. — И тебе это интересно? То есть я имела в виду… Ты ведь всю лекцию строил планы, как пробраться в закрытый Лунариум и запустить там цунами.

— И я не отказываюсь от своих намерений, — не стал скрытничать Ник, ничуть не задетый комментарием. — Но суррогатное землетрясение никогда не заменит настоящего неба, так что соглашайся. Не зря же я телескоп тащил!

Он многозначительно встряхнул висящей на плече сумкой.

— У тебя и такое есть? — восхитилась я, уважительно глядя на кофр.

— Не, взял погонять у приятеля.

— Понятно. А ты умеешь с ним обращаться?

— Ой, да что там уметь, — махнул рукой мужчина. — Обычная оптика. Идем?

Первым порывом было вежливо отказаться. Но от перспективы провести летний вечер, любуясь черным пятнышком планеты в компании Никиты и телескопа, что-то пронзительно и сладко дернулось в районе солнечного сплетения. На несколько мгновений я позволила себе погрузиться в предчувствие приключений и свободы. Наверное, это то самое ощущение, что гонит художника в обнимку с мольбертом на вершину холма или зудит на пальцах скульптора нестерпимым порывом скорее взять в руки глину. Краешком сердца соприкоснувшись с этой реальностью, я с удивлением обнаружила, что не испытываю угрызений совести за свое желание согласиться. А раз внутренний голос не протестует, значит, я не делаю ничего плохого, верно? Тем более что следующее прохождение Венеры можно будет увидеть только через сто пять лет — не терять же такой шанс, в самом деле?

— Идем, — ответила я и взялась за предложенный локоть.

* * *

Мы проехали всего несколько станций на метро, а дальше Никита взял меня за руку и уверенно повел вперед, то и дело поправляя съезжающий с плеча ремень.

— Съемки раньше часто здесь проводил, — пояснил фотограф, как только мы миновали ворота, за которыми начинался парк.

Мужчина молчал, и я его ни о чем не спрашивала, наслаждаясь свежестью воздуха и стрекотом цикад. Удивительно, что совсем недалеко от центра мегаполиса еще сохранился такой чудесный уголок природы. Когда мы вышли на площадку на вершине холма, я не удержалась от восхищенного вздоха: вид с этой точки открывался действительно впечатляющий. Под нашими ногами колыхалось зеленое море, а у самого горизонта, создавая удивительный контраст с окрестным пейзажем, расплывались в закатном мареве башни бизнес-центра. Ярко-красный ажурный мост придавал картине легкую нереальность, будто мы шагнули на страницы книги, описывающей события далекого будущего.

— Очень живописно! — Я повернулась к Нику и обнаружила, что он смотрит на меня задумчиво и серьезно. — Спасибо, что привел сюда.

Мужчина мотнул головой, будто сбрасывая наваждение, широко улыбнулся в ответ и стряхнул с плеч рюкзак.

— Поможешь? — спросил он, достав большой вязаный плед цвета слоновой кости, и протянул мне один из его краев.

— А он не испачкается? — с сомнением произнесла я, помогая растянуть покрывало и бережно опуская его на траву.

— Конечно, испачкается. Но у меня есть стиральная машина. — Ник склонился к кофру и стал копаться в нем, выуживая части телескопа. — Ты садись, садись. Мне тут подготовиться еще надо.