— Ники, ты закончил? Принести тебе ко…

Увидев нас в двусмысленных объятьях, Анастасия замолчала, застыв прямо на пороге. От неожиданности я разжала пальцы, на что Ник, видимо, не рассчитывал, и книга со звучным хлопком шлепнулась на пол. Многострадальный томик распахнулся, а один край суперобложки вывернулся наружу, открывая истинное название моего чтива.

— Хм… — даже не думая отстраниться, задумчиво протянул Никита и с интересом скосил глаза на падшую литературу. — Захер-Мазох. Вроде бы тоже что-то знакомое.

Губы Анастасии поджались, а глаза сузились, буквально впиваясь в меня ледяными иглами.

— Мой рабочий день закончился, так что я пошла! — чеканно заявила администратор и вылетела из комнаты, возмущенно хлопнув дверью.

— ЗАЙ, КЛЮЧИ НА СТОЙКЕ ОСТАВЬ! — крикнул ей вдогонку Никита и без малейшего перехода продолжил: — А дама на обложке ого-го… «Венера в…»

Едва жива от стыда, я вынырнула из кольца мужских рук, быстро присела и подняла книжку с пола, стряхивая с нее невидимые пылинки.

— В шубе, судя по всему, — закончил Ник, бросая на меня хитрый взгляд.

— В мехах, и закроем эту тему.

— Нет уж, давай поговорим! Я хочу знать, ей тоже было холодно?

— По-моему, эта шутка уже устарела, — устало вздохнула я.

— Да? Жалко. — Вопреки собственным словам фотограф совсем не выглядел расстроенным. — Так что за Венера в шубе? То бишь в мехах?

Я загнанно посмотрела на Никиту. Нет, он точно так просто не сдастся.

— История о мужчине, — начала я, медленно подбирая слова, — которого женщина… Или, скорее, история о женщине, которую мужчина…

Под выжидательным взглядом язык заплетался, а мозг напрочь отказывался искать выход из создавшегося положения, что только усугубляло ситуацию.

— Так кто из них кого? — доброжелательно подбодрил меня Ник, когда пауза несколько затянулась.

— С тобой вообще невозможно! — вспыхнула я, неосознанно прикладывая ледяные пальцы к горящей щеке. — Никакой деликатности!

— Да без проблем, я сам посмотрю, — пожал плечами мужчина, доставая телефон из жилетного кармана. — Так, Захер-Мазох… Мазох… А-а!

Его взгляд озарился пониманием.

— Не надо, — пискнула я, закрывая лицо замаскированной под Шекспира книгой, как будто это могло помочь мне спрятаться от позора.

— Первый мазохист! — провозгласил Никита, не вняв моей мольбе.

— Вряд ли первый…

— Ну, тебе виднее, — уважительно покивал мой собеседник. — О, нашел краткий пересказ! Посмотрим.

Я издала тихий стон, представив, как будет выглядеть сюжет в его интерпретации.

— «Спустя несколько дней Ванда предстала перед пораженным Северином в кацавейке из горностая, с хлыстом в своих руках. Удар, затем сострадание…» Кнут, пряник и шуба, ясненько, — прокомментировал Ник. — Что там дальше? Госпожа холодна и высокомерна… Составлен договор, где он «по приказанию осыпает поцелуями ее лицо и грудь». Уже интереснее. Та-ак… А потом просто нашла себе другого мужика?! Да ладно! И этим все закончится?

Подняв стыдливо опущенный взгляд, я увидела, что Ник пораженно смотрит на меня в ожидании пояснений.

— Не знаю, — призналась я, удивляясь, что вообще поддерживаю подобный разговор.

— А мы возьмем и сейчас посмотрим. Ага. Он взбешен. «После первых ударов раб испытал постыдное наслажденье. Потом, когда кровь залила спину, наслажденье отступило перед стыдом и гневом…» Какой-то странный мазохист, честно говоря. Владей мной, но на моих условиях? Пф-ф!

— Много ты в этом понимаешь, — не удержалась я от комментария и, как только Ник многозначительно направил на меня палец, спешно добавила: — И я тоже не понимаю! Еще не дочитала.

Низко склонив голову, я начала остервенело закидывать свои вещи обратно в сумку. Поверить не могу, что все так обернулось! Мало того что кто-то посторонний узнал о моем постыдном секрете, так этим посторонним оказался именно Никита. Как будто мало было связывающих нас конфузов.

— Зато вот дочитаешь и познаешь истину… Что там за истина, кстати? «Но вы сами задушили это чувство своей фантастической преданностью…» Ничего удивительного, душнил никто не любит. О, ты концовку оцени! «Я нашла того сильного мужчину, которого искала… Он пал на дуэли», — зачитал Ник и, откинув голову назад, оглушительно захохотал.

Не выдержав, я сжала предательскую книжку, которую как раз собиралась спрятать на самое дно, и в сердцах огрела ей веселящегося фотографа по голове.

— Ай! Так бы и сказала, что не надо спойлерить, — сказал Ник, обиженно потирая лоб.

— Прости, не знаю, что на меня нашло… — Злость мигом испарилась, и я почувствовала угрызения совести. — Я просто очень разозлилась.

— Это из-за того что я Шекспира разоблачил? — оживился мужчина, в голосе которого не было и тени неловкости. — Так тебе по-другому надо было шифроваться, я научу. Берешь обложку от маркиза этого, де Сад который, и надеваешь на Мазоха. Вот это настоящий нежданчик, скажи!

— А-апчхи!

Поллиноз, вытесненный адреналином во время нашей перепалки, вдруг снова заявил о себе, отозвавшись зудом в носу.

— Что, лекарство не помогло? — мгновенно переключился Ник, наблюдая за моими страданиями.

— Помогло, надо просто подождать, — высморкавшись, ответила я. — Желательно подальше от аллергена.

— Ага, тогда идем нюхать городские миазмы в окружении асфальта и бетона. Это должно помочь?

— Наверное, — с сомнением протянула я и поторопилась заверить: — Но мне уже легче, правда! И давно домой пора, я сегодня…

— Ммм? — вопросительно протянул Никита, когда не услышал окончания фразы. — Сегодня…

— Планирую особый вечер, — помявшись, призналась я, не став вдаваться в подробности.

Если не глупый, сам догадается, что значит для меня завершение Лешиного проекта. Сегодня я наконец смогу реализовать свой план с романтическим ужином и вручением фотографий — надо будет только купить шампанское. Может, разориться на «Мартини Асти»? Скоро зарплата, да и Леше вроде бы премию обещали.

— Насколько особый? Шуба тоже будет? — оживился Ник. — Или ты решила сначала теоретически подготовиться?

— Так, стоп! — Я прижала указательный палец к губам мужчины. — Ни слова больше про шубу! И вообще ни слова, ясно?

Никита скорчил испуганное лицо и снова поднял руки вверх, как в начале нашей перепалки.

— Моргни, если согласен.

Ник смешно выпучил глаза и дважды сильно зажмурился, напоминая взъерошенного сыча. Я медленно убрала руку.

— А гулять-то пойдем?