— Все, бездельники, на сегодня свободны! — рявкнул Ник, махнув в сторону двери. — Идите обтекайте.

Ученики фотографа понуро собирали вещи и плелись к выходу, перешептываясь и бросая на меня опасливые взгляды, пока я доставала из сумочки очередной пакетик бумажных платков. В сердце закралось подозрение, что после проведенного занятия они остерегаются меня даже больше, чем своего наставника.

— И нечего так на Дину зыркать! К следующему разу жду работу над ошибками! Я вам тут целого дипломированного искусствоведа привел, на коленях упрашивал, — тут Никита обернулся и мимолетно мне подмигнул, — чтоб в ваших головах хоть что-то осталось.

Несмотря на смущающую похвалу, я кивнула, поддерживая образ строгого критика. Пожалуй, пора избавляться от вечного чувства неловкости. Раз Никита снова позвал меня выступить в качестве независимого эксперта для оценки работ, значит, мои советы приносят какую-то пользу.

— Никита Александрович, а как же снимки…

Отвернувшись от парня с выбритыми висками, никак не желавшего уходить, я высморкалась в салфетку, недобрым словом поминая растущую за окном березу. Но, даже несмотря на стремительно ухудшающееся самочувствие, я была рада, что приехала: хоть Нику и заплатили за постеры для салона, мне от всей души хотелось его отблагодарить. Тем более что это было не слишком сложно: легче, чем три свидания в счет долга.

— Ну что, вроде неплохо прошло? — бодро произнес Никита, даже не подозревая, о каких крамольностях я сейчас думала.

Чуть ли не вытолкав за дверь чересчур рьяного ученика, он вернулся и уселся прямо на стол рядом со мной, беззаботно качая ногой.

— Не знаю, — неуверенно ответила я. — По-моему, некоторые расстроились.

— Расстроились? Да ты их просто уничтожила! — рассмеялся Ник, явно не испытывая ни капли сострадания к своим воспитанникам. — Настоящая демоница под маской ангела!

— Скажешь тоже…

Я смущенно вытерла платком нос, с удивлением заметив, что сомнительный комплимент мне приятен. И еще вопрос, какое сравнение понравилось больше: с ангелом или с демоницей.

— А что? Тебя глаза выдают, вон какие красные, — начал развивать мысль Никита, мигом испортив все впечатление. — Как будто они оплакивали загубленные судьбы лентяев и время, потраченное мной впустую на их обучение. Почему сразу не сказала, что тебе настолько хреново?

— Потому что сначала было не настолька-а-апчхи!

— Будь здорова, — пожелал Ник, на что мне оставалось лишь удрученно кивнуть. — Эк тебя плющит.

— Все в подядке, — прогундосила я и, просморкавшись, озвучила свои опасения более-менее нормальным голосом: — А вдруг кто-то из ребят так разуверится в себе, что забросит учебу?

— Значит, туда им и дорога. Я с ними вожусь не для того, чтобы получать деньги и плодить бездарностей. Тех, кто не способен даже продраться сквозь основы и готов отвалиться при первой же серьезной критике, на хрен! — Мужчина опасно качнулся вперед, но удержался на краю стола и усмехнулся, глядя на мое хмурое лицо. — Не волнуйся, самыми талантливыми и перспективными я не разбрасываюсь. Поклонник твой, например… ну тот, с красной лилией, все никак уходить не хотел… переквалифицировался, представляешь? Теперь снимает девиц в стиле вамп, и довольно неплохо. Найти то, к чему лежит душа, дорогого стоит.

Я с сомнением посмотрела на фотографа: он сидел совсем близко, но высоко, и мне приходилось задирать голову, чтобы видеть его глаза. На языке вертелся вопрос, не мечтал ли тот юноша снимать именно детей. Что если своими замечаниями я все только испортила? Но тут в носу засвербело с удвоенной силой, и я оглушительно чихнула, спрятав лицо в ладонях.

— Апчхи!

— Расти большой.

— Апчхи!

— Не будь лапшой.

— Может, хватит… пчхи!.. надо мной издеваться?

— Это кто здесь издевается? Я сочувствую, — уверил меня Ник, для большей убедительности приложив ладонь к груди. — Давай в аптеку сбегаю? Тебе что от насморка помогает?

— Фуроат мометазона. — Я жалобно всхлипнула и, вспомнив нестандартный Варин подход к лечению, дополнила список еще одним средством: — И коньяк.

— Ого, тогда маршрут меняется.

— Не надо, у беня есть гапли в субке, — с трудом выдавила я и зашлась в новом приступе аллергического ринита. — Апчхи-и!

— В субке так в субке, — смиренно согласился Ник. — Сейчас найдем. Хотя с коньяком было бы веселее.

Выхватив у меня сумочку, в которой я все равно не могла ничего разглядеть из-за пелены слез, Никита сунул туда руку и попытался нащупать что-то похожее на назальный спрей. Впрочем, быстро осознал тщетность своих усилий.

— Акцио лекарство! Нет? Ну ладно, придется по старинке, — пошутил он, перед тем как начал выкладывать на стол мои вещи. — Так, мобильник, книга, ключи, барбариска… Я тоже их люблю, вкус детства… Наши билеты из планетария, помялись немного… Скоро, кстати, Венеру перед Солнцем видно будет — какое-то там прохождение, экскурсовод говорил, помнишь? И-и-и бинго!

Отыскав под запечатанными духами, подаренными Лешей в честь моего профессионального праздника, пузырек с каплями, который я носила с собой на экстренный случай, Ник протянул его мне. Маленький флакончик лег в ладонь, а мужские пальцы обожгли кожу, заставив вздрогнуть, как от электрического разряда.

— Спа… пчхи!.. бо, — поблагодарила за помощь и отвернулась, чтобы воспользоваться лекарством.

За спиной пискнул телефон, затерявшийся где-то в груде сваленных в кучу вещей. А в следующую секунду я едва не проткнула себе нос насадкой спрея, когда услышала радостную новость:

— Ух ты, наш муж пишет, что проект сдан.

Я резко обернулась. Никита, с любопытством вытянув шею, читал сообщение, высветившееся на экране:

— Рудин обещал премию и попросил меня… Дальше не видно.

— Прекрати немедленно! — воскликнула я, когда Ник собрался уже ознакомиться с продолжением переписки, и для большей убедительности шлепнула наглеца по руке. — Это личное!

Фотограф ответил мне шкодливым выражением лица и демонстративно поднял раскрытые ладони.

— Как скажете, мэм. Ого, Шекспир! Знакомая фамилия. — Подобно гиперактивному ребенку, которого привели на скучную экскурсию, Никита не мог долго удерживать внимание на чем-то одном и теперь с интересом вертел в руках мою «Венеру», обернутую в суперобложку от «Двенадцатой ночи». — Кажется, я даже видел такой фильм. Или это были «Двенадцать месяцев»? Или «Двенадцать друзей Оушена»?

— Осторожнее, так и до Блока дойдешь, — предупредила я и попыталась аккуратно изъять книгу из чужих рук, но не тут-то было.

— Шучу, — признался Ник, поднимая томик повыше, чтобы я не могла достать. — Я не настолько дремуч. Но освежить знания не помешает.

Я сделала шаг назад, стараясь не провоцировать Никиту, но брошенный мной тревожный взгляд он не мог не заметить.

— Дам тебе потом почитать.

— «Вы, право, странный человек. И вы хотите обладать мной, чего бы это вам ни стоило?» — не стал ждать исполнения зыбких обещаний Ник, к моему ужасу и позору раскрыв книгу в самом неподходящем месте. — «Да, чего бы это мне ни стоило!» Слушай, я что-то не помню такого у Шекспира.

Я гневно выдохнула и, воспользовавшись озадаченностью декламанта, вцепилась обеими руками в книжку.

— Отдай!

— Погоди, я еще не дочитал, — уперся мужчина и, шаря глазами по странице, потянул на себя провокационное издание. — Сейчас, где это было… Ага, вот. «Но какую же цену будет иметь для вас обладание мной…»

Я покраснела до корней волос и, уже не заботясь о вежливости, попыталась отобрать художественный компромат, изо всех сил дернув его на себя. Но, как только прижала книгу к груди, Никита внезапно отвел ее в сторону, отчего я с размаху впечаталась в мужчину плечом.

— Ну что за детский сад? — пробурчала я, одной рукой силясь оттолкнуть фотографа, а другой — вернуть свою собственность.

Нику все было нипочем. Предугадав мой маневр, он с усмешкой описал зажатой в руке книгой большой полукруг и ловко развернул меня к себе спиной. И надо было так совпасть, что именно в этот момент дверь класса широко распахнулась.